Искусство

История искусства

ДРЕВНЕРУССКОЕ ИСКУССТВО

НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ ИЗУЧЕНИЯ БИОГРАФИИ И ТВОРЧЕСТВА АНДРЕЯ РУБЛЕВА

Предание давно уже связало имя Рублева с великим князем. Свидетельством тому являются иконы с надписью: "а письмо сии образ бывшего государева мастера московского Рублева". Их известно в настоящее время две: "Троица" из Затьмацкой церкви в Твери (XVI век) 47 и "Умиление" из собрания Ерофея Афанасьева (конец XVI - начало XVII века) 48. Кроме того, Н. П. Кондаков опубликовал относящуюся к XVII столетию прорись иконы "Умиление" (типа ярославской) с совершенно аналогичной надписью 49. Обыкновенно здесь видели позднюю фиксацию предания об авторстве Андрея Рублева. Но несостоятельность этого мнения была настолько очевидна, что И. Э. Грабарь, основываясь на поздней живописи икон и тождестве надписей, пришел к выводу о существовании в XVII веке другого Рублева, подписывавшегося "бывшим государевым мастером" 50. Разумеется, доказать его существование Грабарю не удалось, а странному автографу "бывшего царского изографа" было бы затруднительно подыскать аналогию.

Но это, конечно, не автограф. Подписи сделаны от третьего лица. Они удостоверяют какую-то причастность художника Рублева к написанию названных икон. Слово "бывший" указывает при этом, что государев мастер Рублев жил в далеком прошлом. Следовательно, речь идет именно об Андрее Рублеве. Но в надписях вовсе не утверждается, что афанасьевская и тверская иконы написаны самим Рублевым. Надписи, видимо, синхронны живописи икон, может быть, принадлежат их авторам. В отличие от ряда икон, с разным основанием приписывавшихся преданием Рублеву, в отличие от силинского "Преображения", в этих произведениях с именем московского мастера связывали только иконографический перевод. Об этом лучше всего говорит опубликованная Кондаковым прорись, с которой, вероятно, был написан не один "рублевский" образ. Другую подобную прорись- образ Спаса в типе "Спаса" звенигородского - воспроизвели на страницах своего альбома М. и В. И. Успенские. Сопроводительная надпись гласит: "Рисунакъ со Ондрея Рублева"51. Вопрос, таким образом, состоит не в том, о каком Рублеве идет речь и как нужно понимать его авторство, а в том, насколько можно доверять показаниям этого источника.

Важное значение для определения его ценности имеет почти полное тождество надписей, данных в одной редакции, и, следовательно, как можно думать, имеющих общий источник. Мы думаем, что таким источником могли быть решения Стоглавого собора 1551 года, постановившего, чтобы иконописцы писали иконы "с древнейших переводов, како греческие иконописцы писали, и как писал Ондрей Рублев и прочие пресловущие иконописцы... а от своего замышления ничтоже претворяти" 52. Конечно, это касалось не только "Троицы". С этого времени копирование икон Рублева, распространенное и раньше, должно было развиться еще шире, но получить несколько другую окраску, превратившись из дела личных вкусов и склонностей того или иного мастера в обязательный акт следования официально признанной иконографической схеме. Возможно, в результате деятельности собора и возникла формула, удостоверявшая принадлежность перевода иконы Андрею Рублеву. Таким образом, надписи на указанных иконах подтверждали, что они были написаны иконописцами не "по своему замышлению", а по образцам великого художника 53. Если принять это предположение, то доверие к сведениям, сообщаемым надписями, сильно возрастает. Может быть, тексты надписей в какой-то мере имеют отношение к автографам Рублева на его иконах, которых много было тогда в московских дворцах и храмах.

Принимая свидетельство надписей, мы можем более не сомневаться в принадлежности Рублева к категории княжеских мастеров. Сама по себе эта мысль уже не нова. "Судя по всему,-писал Тихомиров,-Андрей Рублев и Данила иконник принадлежали к числу московских мастеров, работавших при дворе великого князя и уже прославившихся" 54. Об этом упоминали также В. И. Антонова, Г. И. Вздорнов. Только В. Н. Лазарев в своей последней работе отстаивает старую версию о Рублеве как искони монастырском живописце. Нам принадлежит в данном случае лишь аргументация. Подчеркнем, однако, еще раз, что княжеские ремесленники были в основном светскими людьми. Отдельные духовные лица привлекались к выполнению заказов лишь эпизодически. И называя Рублева княжеским иконописцем, мы определяем ту мастерскую, в которой он трудился до пострцжения 55. Его последующее участие в мероприятиях княжеской власти связываем именно с прежней службой великому князю.

Сохранилось одно любопытное известие о связях Рублева с княжескими мастерами. В 1824 году К. Ф. Калайдович опубликовал статью о жизни, трудах и собрании древностей графа А. И. Мусина-Пушкина. Перечисляя те немногочисленные остатки его собрания, которые уцелели после бедствий 1812 года, он пишет: "По восстановлении в Москве спокойствия, с удовольствием видел у графа Мусина-Пушкина древнее распятие с новою подписью на обороте: Ц. Е. И. А. Рублева, делал Афанасий Парамшин, коего золотый оклад весит 224 золотника" 56. В определение Калайдовичем веса оклада едва ли не вкралась ошибка. 224 золотника-это около килограмма золота. Может быть, оклад был серебряный золоченый? Во всяком случае, речь идет, видимо, о какой-то уникальной по ценности вещи, и было бы вовсе не безнадежным делом попытаться узнать, где мог приобрести ее граф Мусин-Пушкин.

Если исходить из веса оклада, указанного Калайдовичем, то это был не наперстный, а скорее молебный или напрестольный крест. Для таких крестов наиболее характерна и композиция "Распятия". Они часто являлись предметами вкладов знатных лиц в церкви и монастыри. "Рублевский" крест также почти наверняка был вкладным и, возможно, первый инициал надписи ("Ц") следует расшифровывать как "церковь" (в которую был вложен крест). А название церкви скрыто во втором инициале Тогда все четыре инициала можно прочесть так: "Щеркви] Е (?) Шеромонаха? или Инока? Андрея". И, найдя эту неизвестную церковь, мы, может быть, нашли бы места, очень дорогие для памяти художника Рублева, скорее всего его родину. Слишком большую ценность представляет вклад. Естественно думать, что он был сделан человеком на закате жизни. Как не вспомнить, что, по данным "Жития Сергия", в эти последние годы Андрей Рублев был не только славен, но, по-видимому, богат. Вместе с игуменом Александром он "строил" Андрониковскую обитель и "создавал" каменный монастырский собор. Мы согласны с предположением Ю. А. Лебедевой и В. И. Антоновой, что прежде всего здесь имеется в виду вложение личных денежных средств 57.




47 В.И.Антонова и Н. Е. Мнева. Каталог древнерусской живописи, т. 1,№ 245, стр. 304.
48 Д. А. Ровинский. Указ, соч., стр. 41.
49 Н.П.Кондаков. Иконография Богоматери, связи греческой и русской иконописи с итальянской живописью раннего Возрождения. СПб., 1911, рис. 128.
50 Игорь Грабарь. Андрей Рублев, прим. 19, 20 на стр. 120.
51 В таком понимании "авторства" нашел отражение типично средневековый взгляд на искусство как на способ выражения того или иного богословского догмата, той или иной божественной идеи. Этот догмат и эта идея воплощались в иконографии произведения, художественная сторона не играла при атом никакой роли. Поэтому мастер, из-под кисти которого вышел какой-либо новый иконографический перевод, мог считаться "автором" произведений, написанных столетия спустя.
52 Стоглав. Казань, 1862, стр. 128.
53 Использование древнерусскими живописцами художественного наследия Рублева не сводилось, конечно, к механическому копированию его переводов. Для решения вопроса о путях влияния великого мастера на творчество потомков необходим искусствоведческий анализ композиции, образного строя произведений, созданных по его образцам. В данном случае мы касаемся лишь одного из аспектов проблемы.
54 М. Н. Тихомиров. Андрей Рублев и его эпоха, стр. 8. Но на стр. 16: "Рублев принадлежал, как мы видели раньше, к числу великокняжеских и митрополичьих живописцев".
55 Здесь мы, по-видимому, расходимся с упомянутыми авторами. Так, Вздорнов думает, что если Рублев был великокняжеским мастером, то, "следовательно, вышел из монастыря, тесно связанного с жизнью княжеского двора. Во второй половине XIV века таких монастырей в Москве было два: Спаса на Бору в Кремле и Успенский Симонов" (там же).
56 К. Калайдович. Биографические сведения о жизни, ученых трудах и собрании российских древностей графа Алексея Ивановича Мусина-Пушкина.- ЧОИДР, 1827, II, стр. 21.
57 Ю. А. Лебедева. Андрей Рублев. Л., 1959, стр. 6; В. И. Антонова. Андрей Рублев и его произведения, стр. 8.



Назад Продолжение