Василий Андреевич Тропинин

"Халатный" портретист

Портреты Тропинина узнаются с полувзгляда - по характерному развороту фигур, по чуть заметным улыбкам, застывшим на губах, по нейтральному фону, по, наконец, той душевной атмосфере, что разлита в них.

Творчество Тропинина - это мостик, перекинутый от, скажем так, "регулярной" живописи XVIII века к реалистическому искусству второй половины XIX века. Любопытно, что сама эволюция тропининского художественного метода происходила плавно, естественно и как бы бессознательно, обойдясь без революционных ломок стиля, громких манифестов и отчаянного спора с прошлым. В этом Тропинин уникален. Он ничего не отрицал, но, тем не менее, стал провозвестником новой живописи.

Определить ближайших предшественников художника не так уж сложно. Искусствоведы, перечисляя тех, кто так или иначе влиял на становление мастера, практически не спорят. Отмечают интерес молодого Тропинина к голландцам и фламандцам (Рембрандт, Иордане, Тенирс) - считается, что от них у него внимание к детали, жанровые искания и смелое внедрение в искусство "низких" тем. Практически все писавшие о художнике говорят о мощном влиянии сентиментализма Грёза - впрочем, эти утверждения звучат эхом старых оценок: еще современники называли Тропинина "русским Грёзом", и это была достаточно высокая оценка, если не забывать о том, какой огромной популярностью пользовался в среде русских ценителей прекрасного этот французский живописец на рубеже XVIII-XIX веков. Все правильно - молодой Тропинин Грёза любил. Большим успехом пользовалось его повторение грёзовской картины "Мальчик, тоскующий об умершей птичке", показанное на академической выставке 1804 года. Свое одобрение этой работе выразила даже сама императрица. Из русских художников предшествовавшего поколения следует назвать Д. Левицкого (ок. 1735-1822) - в ранних произведениях Тропинина несложно обнаружить творческую переработку его приемов.

Пять лет учебы в Академии, разумеется, тоже наложили на манеру Тропинина свой отпечаток. Сам он при этом настоящей своей академией называл жизнь на Украине. Цитируем: "Я мало учился в Академии, но научился в Малороссии: я там без отдыха писал с натуры, и эти мои работы, кажется, лучшие из всех до сих пор мною написанных". "Натуру" он - в полном соответствии с предписаниями сентиментализма - боготворил. "Лучший учитель - природа, - говорил художник, - нужно предаться ей всей душой, любить ее всем сердцем, и тогда сам человек делается лучше, нравственнее".

Между тем, в смысле технического мастерства академические уроки, полученные молодым живописцем (что бы он сам ни утверждал), трудно переоценить. И здесь неизбежно должно появиться имя тропининского профессора - С. Щукина. Именно у него Тропинин позаимствовал гамму зеленых, серых, коричневых и золотистых тонов, которую мы воспринимаем как "фирменный знак" его творчества. Но и более того. Сама последовательность действий при создании картины, как замечено рядом искусствоведов, повторяет щукинскую. Исследование работ Тропинина в рентгеновских лучах выявило многослойность его живописи. Сначала - двухслойный грунт (с добавлением в нижний слой охры), потом - карандашный рисунок, прописи или гризайльная проработка (гризайль - вид живописи, выполняемый в разных оттенках какого-либо - чаще серого - цвета), и наконец - повторные прописи и лессировки. В такой структуре нет ничего нового, для академической живописи она традиционна. Новое - в другом. А именно - в тонкости собственно живописного слоя. Если записные академисты имели привычку полностью "закрывать" гризайльную проработку красочным слоем и лессировками, то у Тропинина абсолютно все слои (включая грунт) просвечивают сквозь тонкий поверхностный слой краски. Вот откуда его уникальный колорит. И тут нужно заметить, что примерно так же работал и Щукин. Этот технический фундамент оставался неизменным на протяжении всей творческой жизни Тропинина.

Да, многое и менялось - но менялось, по большому счету, лишь "содержательно". Художник открывал новые темы, вводил новые типажи, реформировал композицию, глубже всматривался в личность портретируемого. Сентиментализм в его творчестве, в конце концов, оказался сильно подвинут романтизмом - в этом сказалось еще одно очевидное влияние: влияние "бурной" живописи Брюллова, с которым Тропинина связывали и теплые человеческие отношения. Они увлекались друг другом "взаимно" - в ряде поздних портретов Тропинина проглядывают брюлловские вещи; в свою очередь, Брюллов отказывался писать москвичей, говоря, что у Москвы "есть собственный превосходный художник". Более того, в брюлловском "Портрете А. Перовского" появился халат, перекочевавший сюда из лучших творений Тропинина.

Его так и называли - "халатный живописец", а когда заказывали портрет, часто поясняли: "Только непременно в халате". Тропинин - родоначальник "камерного", "домашнего" портрета, который рассматривался современниками не только как выражение теплоты и уюта московской жизни, но и как определенное фрондерство по отношению разграфленному на квадратики холодному чиновничьему Петербургу. Вряд ли Тропинину были близки подобные интерпретации (хотя свободу, надо думать, он, бывший крепостной, очень ценил); его-то как раз более всего интересовали теплота жизни, искренность души, сердечные отношения. Он был неисправимым идеалистом - без романтической взволнованности и парения в эмпиреях - и хотел видеть в людях только хорошее и доброе. Когда ему пеняли за это, он искренне недоумевал: "Зачем передавать полотну неприятное выражение, которое останется без изменений, зачем производить тяжелое впечатление, возбуждать тяжелые воспоминания в любящих этого человека?"

И все-таки: что нового появилось в зрелой тропининской живописи 1830-50-х годов? Что оказалось отставлено? На смену прежней неопределенности форм пришли более глубокая психологическая разработка, более энергичное (почти скульптурное) "построение" лица и фигуры, кропотливая детализация, косвенные характеристики человека (пейзаж, например), любование вещами (хотя, возможно, это можно отнести к разряду старческого, "прощального"). Изменился колорит, он явно прибавил в "звуке", в яркости, в насыщенности; художник стал писать цветные тени. Значение Тропинина в истории русской живописи велико. Он своими "крестьянскими" работами как бы предсказал художественный мир Венецианова, сделавшего крестьян (тоже, впрочем, заметно идеализированных) главными своими героями. Но "заглядывал" Тропинин и дальше. Его точно найденные типажи вскоре заявили о себе в работах передвижников - прежде всего, Перова и Крамского. А уж от них до искусства XX века было рукой подать.

Назад

К списку работ