Примитивы и примитивисты

   Очевидно, что без этого нового умонастроения не развился бы в первые десятилетия XX века вкус к наивному искусству, к примитивам, которые всегда существовали в своих слоях европейской художественной культуры и за ее пределами, но именно в это время получили эстетическое признание. Это искусство и интерес к нему образовали крупное явление художественной жизни, связанное не только с фо-визмом, но и с рядом других течений. В нем можно выделить своего рода восходящий поток творчества самоучек, прочно укорененного в городской среде и питающегося не традиционным крестьянским, а городским фольклором, который в свою очередь привлекает внимание любителей искусства и художников (например, увлечение живописными вывесками в России). Искренность чувства и наивный неученый стиль такого искусства органичны и естественны. Они неотделимы от идеалов и вкусов, свойственных тому обыденному миру, в котором существует сам художник. Бытовые признаки этого мира, его социальные и национальные черты чуть ли не с дактилоскопической точностью оттиснуты в сумрачных по настроению портретах и глуповатых живописных фантазиях французского таможенника А.Руссо; в изображениях пиров, красавиц, зверей, которые создает в своих картинах, написанных на черной клеенке, грузинский мечтатель бедняк Н. Пиросманашвили, в запечатленных им характерных типах обитателей тбилисских улиц; в жанровой деревянной пластике шведа А. Петерсона; в романтических портретах мужественных воинов-паликаров греческого живописца Т. Хадзимихаиле, творчество которого было "открыто" позже, уже в 30-е годы. Встречное, так сказать, нисходящее движение, идущее от "ученого" искусства к наивной непосредственности, объединило несколько тенденций, часть которых уходит дальше - в 20-30-е и последующие годы XX века. Оно вдохновлялось идеей ниспровержения вознесенного над обычным миром храма святого искусства и взращенного там кодекса профессиональной культуры живописи ради поисков искренности и натуральности творчества "простого как мычание" (так назвал в 1916 г. сборник своих стихов В. В. Маяковский). В бунте против сложившегося в искусстве правопорядка, в обращении к фольклору и творчеству самоучек преломились назревающие тенденции демократизации художественной культуры. Но этот бунт заключал в себе свой собственный эстетизм, нередко превращавший поэтическую простоту в претенциозную позу и придававший творчеству, которое, чтобы стать проще и выразительнее, прибегает к косноязычию пластической речи, черты своего рода "негативной демократизации".

   В немецком искусстве примитивизму отдают дань экспрессионисты объединения "Мост" в своих черно-белых гравюрах, близких народной средневековой графике, а также такие представители группы "Синий всадник", как Ф.Марк. Народная картинка оказала влияние на гравюры австрийского экспрессиониста О. Кокошки. В России на рубеже 1900-1910-х годов М.Ф.Ларионов пишет жанровые сценки, навеянные рекламными вывесками, а затем создает свою солдатскую серию с ее вызывающими вульгарно-гаерскими мотивами и типами, содержащими острое переживание человеческих судеб ("Отдыхающий солдат", 1911, Москва, ГТГ, и др.); Н. С. Гончарова, населяя свои картины на сельские темы идолоподоб-ными фигурами, выявляет в них устойчиво тяжеловесную силу. Позже, в годы мировой воины, к народной картинке-лубку обращаются в гротескно-примитивных по содержанию и по форме урапатриотиче-ских плакатах К. С. Малевич и В. В. Маяковский.

   С простодушного примитива начинал М. 3. Шагал в бытовых сценках ("Роды", 1910, Цюрих, Кунстхауз), проникнутых настроениями, всем строем жизни маленьких еврейских городков. В этой среде сформировалась на редкость цельная художественная натура Шагала, сохранившая себя все долгие годы его жизни во Франции. Тенденции фо-визма, экспрессионизма, кубизма, приемы симультанного построения композиции, соединяющей разновременные и разнопространствен-ные фрагменты и т.п., создают лишь видимость эклектического протеизма: все они затронули периферию творчества художника. В сердцевине же его искусства содержится устойчивый взгляд на мир - удивленно-восторженный и растерянно-задумчивый одновременно. Увиденная в этом свете, жизнь предстает в живописи Шагала как причудливая панорама реальности и мифа, проникновенно-поэтических мотивов ("Дачное окно", 1915,

Пиросманашвили. Натюрморт. 1910-1912. Тбилиси. Государственный музей искусств

   Москва, ГТГ) и гротескной абсурдности ("Я и деревня", 1911, Нью-Йорк, Музей современного искусства; "Парижские окна", 1913, Нью-Йорк, музей Гуггенхейма), печалей и горестей ("Зеленый еврей", 1914, частное собрание), забавных провинциальных чудес ("Над городом", 1917-1918, Москва, ГТГ).

   Во Франции примитивизм нашел отклик в незамысловатой тихой лирике парижских видов М. Утрилло, исполненных в описательно-предметной манере, чуждающейся каких-либо живописных красот. В годы мировой войны Р. Дюфи в своих пропагандистских гравюрах на дереве прямо повторяет манеру народных картинок, выпускавшихся Эпинальской мануфактурой. В этом же духе исполняет в 1914 году портрет Г. Аполлинера в форме артиллериста П. Пикассо. Однако еще раньше П. Пикассо и другие художники пережили период кубизма - искусства, обозначившего собой иной ряд художественного процесса и никак не проистекающего ни из созерцательного, ни из экспрессивного фовизма.