Жизнь Тулуз-Лотрека

Анри Перрюшо. Перевод с французского.

Оглавление

Маленькое Сокровище
(1864-1879)

Нет в мире вещи, стоящей пощады.
Творенье не годится никуда.
Гёте. "Фауст"
(Перевод Б. Пастернака)

Над Альби бушевала гроза. В небе, сотрясая воздух, гремели раскаты грома, а в старинном
замке, возвышавшемся у древней башни городской стены, графиня Адель де Тулуз-Лотрек-Монфа
мучилась в родовых схватках.
В ту ночь 24 ноября 1864 года над Альби разразилась сильная осенняя гроза. Дождь лил
как из ведра. Над крышами домов скользили змейки молний, озаряя мертвенным светом красный
кирпичный город, высокую ограду собора-крепости, возвышавшегося неподалеку от замка, и
внизу, в ущелье, бурные воды Тарна.
Молодая женщина, измученная долгими и трудными родами, вздрагивала и стонала при
каждом ударе грома. Год назад, в мае, она вышла замуж за своего двоюродного брата, графа
Альфонса, тогда офицера. Его мундир потряс воображение юной Адели, которой едва минул
двадцать один год. И вот теперь она ждала ребенка, сына, как она надеялась, который будет с
честью носить имя, овеянное славой его предков.
Да и все вокруг мечтали о мальчике: мать графини Адели и ее свекровь - они были
сестрами и обе впервые должны были стать бабушками, свекор, Черный Принц, суровый
властелин, обосновавшийся в своем родовом замке Боск, где он был истинным автократом, и,
конечно, муж графини Адели, граф Альфонс, который всегда жил несбыточными мечтами и
теперь уже заранее представлял себе то время - и чем раньше оно настанет, тем лучше! - когда
сын будет сопровождать его на соколиную охоту и в прогулках верхом по графским угодьям.
Все было приготовлено для наследника: колыбель, пеленки - муслин и кружева, кольца
из слоновой кости, золота и серебра - они понадобятся ему, когда у него начнут резаться зубки,
роскошное, достойное принца платьице для крестин, с разбросанными по нему вышитыми
лилиями, похожий на корону парчовый чепчик, который ему наденут, когда в его честь зазвонят
колокола собора Сент Сесиль.
Все было продумано заранее. Даже имя. Решили, что новорожденного назовут Мари-
Раймон, но основное его имя будет Анри. Так звали графа де Шанбора, последнего из Бурбонов по
старшей линии, который, по убеждению рьяного легитимиста графа Альфонса, был единственным
законным претендентом на престол Франции, постыдно захваченный теперь племянником
узурпатора.
Гроза и ливень не утихали. Небо над Альби полыхало и неистовствовало. Графиня Адель
до конца дней своих не забудет той ужасной ночи. Уж не является ли эта разбушевавшаяся стихия
дурным предзнаменованием? Измученная, обуреваемая тоскливыми предчувствиями, графиня
ждала своего первенца. Только бы родился сын!
"Diex lo volt" - такова воля Божья - гласит девиз родового герба Тулуз-Лотреков, на
четверочастном щите которого, увенчанном короной суверенного графа, помещался в первой и
четвертой червленых частях укороченный ажурный круглый золотой крест - герб графов де
Тулуз, а во второй и третьей червленых частях - золотой лев, стоящий на задних лапах, клыки и
язык которого были из финифти, - герб виконтов Лотрек.
Так пусть же Бог даст сына, который станет истинным Тулуз-Лотреком: он будет жить,
отрешенный от этого недостойного века, он посвятит себя благородным наукам, будет
великолепным наездником, первоклассным охотником, обладателем лучших соколов и гончих
собак, он с честью будет носить свое славное имя, он никогда не посрамит свой древний род...
Сын! Только сын! "Поверьте мне, - говорил граф Альфонс, - лучше быть еретиком мужского
рода, чем христианином женского".
Боже, дай нам сына!
И вот под раскаты грома и вспышки молний графиня родила мальчика.
Diex lo volt!
Такова воля Божья!
Анри рос очаровательным малышом, с ясным взглядом, пухлыми щечками. Особенно
хорош он был в модной шотландской юбочке с болеро - англомания распространилась в те
времена и на одежду.
У Тулуз-Лотреков - а они со всеми своими родственниками составляли многочисленную
семью - Анри был первым ребенком нового поколения. Еще и поэтому его особенно лелеяли. С
гордостью и нежностью мальчика называли "Bebe lou poulit", что на южном патуа означает
"красивый малыш". А одна из бабушек в умилении окрестила его Маленьким Сокровищем.
Маленькое Сокровище входил в жизнь окруженный любовью. И так было повсюду, где бы
он ни появился. Родители его не засиживались на одном месте, и он жил то в Альби, в замке с
обитыми старинным штофом комнатами, где он впервые увидел свет, то в обширном поместье
Селейран, в Лангедоке, то, чаще всего, в замке Боск, где властвовал Черный Принц. Над долиной
Виора красиво возвышались круглые башни, черепичные крыши и обвитые плющом высокие
стены этой сеньориальной обители.
В Боске жизнь кипела ключом. Замок просыпался на заре. Во дворе лаяли собаки, лошади
били копытами землю, а Черный Принц, подтянутый, стройный, верхом на своем скакуне, уже
был готов дать сигнал к охоте. Это был человек лет пятидесяти, в полном расцвете сил,
молчаливый, надменный и резкий, с продолговатым лицом, жесткой черной бородкой, пышными
усами и густыми взъерошенными бровями, нависшими над проницательными глазами. Он держал
в ежовых рукавицах всех - и сыновей, Альфонса, Шарля и Одона, и конюхов, и псарей, и
доезжачего Пьера Грёза.
Наскоро попрощавшись с дамами, охотники пускались в путь.
С раннего детства Маленькому Сокровищу была хорошо знакома охотничья
терминология: "ату", "пазанки", "травить", "стеречь лаз", "идти в пяту". Он уже разбирался в
собаках, соколах, у которых были злые глаза и острые клювы. Соколов для графа Альфонса
обучали сокольничии Мартены из Рабастена.
Маленькое Сокровище был непоседлив, он так и норовил удрать из-под надзора, залезть в
теплую конюшню и наслаждаться там резким запахом сена, подстилок, лошадиного пота. Иногда
мальчик убегал на псарню, огромную, как хорошая овчарня, и присаживался на корточки рядом с
породистыми гончими.
Он постепенно раздвигал границы своего мира. "У нас в роду крестят - и сразу в седло",
- говорил граф Альфонс. Маленькое Сокровище подавал надежды: однажды его застали, когда
он пил лошадиное пойло, заедая черным хлебом, который пекли специально для собак.
День в Боске пролетал незаметно. Вечерами все собирались в гостиной, и Маленькому
Сокровищу, перед тем как увести его спать, разрешали побыть немного в обществе взрослых.
После хлопотливого, утомительного дня наступало время отдыха и покоя. Женщины, сидя в
глубоких креслах и накинув на плечи шелковые шали, вязали крючком, капеллан замка, аббат
Пейр, покуривал трубку, мужчины беседовали об охоте, набивали патроны, читали, рисовали,
лепили фигурки из воска.
Тяга к искусству передавалась у Тулуз-Лотреков из поколения в поколение. В Боске
хранились портреты, выполненные в начале века отцом Черного Принца, - офорты, пастель,
свинцовый карандаш. Граф Альфонс любил лепить лошадей и собак. Ему не составляло труда
сделать набросок карандашом или пером. С такой же легкостью и охотой рисовали его младшие
братья - Одон и в особенности Шарль, который проявлял большую склонность к искусству.
"Когда мои мальчики подстреливают вальдшнепа, - говаривала бабушка Габриэль, - они
получают тройное удовольствие: от удачной охоты, от натюрморта и от жаркого".
Стоя рядом с кем-нибудь из своих дядей, Маленькое Сокровище застывал, не отрывая глаз
от руки, которая разбрасывала по бумаге линии и штрихи, а потом ловко соединяла их, и тогда
неожиданно возникали ловчие, доезжачие, убегающие животные, затравленный олень, кабан с
навалившимися на него псами... Мальчик ложился в гостиной у камина, где пылали толстые
поленья, отыскивал остывший уголек и принимался старательно выводить на огромном ковре
разные кружочки и квадратики.
Маленькому Сокровищу было около трех лет, когда 28 августа 1867 года у него родился
брат, которого нарекли Ришаром. "Я одобряю это имя, - сказала бабушка, - один из наших
предков, тоже Ришар, был женат на сестре английского короля Ричарда". В тот день, когда в
соборе Альби происходило крещение младенца, Маленькое Сокровище находился на попечении
жены каноника, которая, кстати сказать, сочла неприличным, что мальчик одет в короткие
штанишки и носочки. После крестин Маленькое Сокровище со своей опекуншей принял участие в
процессии, которая направилась в приходскую церковь, чтобы оставить запись в метрической
книге. "Я тоже хочу расписаться", - заявил Маленькое Сокровище. "Но ты же не умеешь
писать", - возразила ему жена каноника. "Ну и пусть, я нарисую быка", - ответил мальчик.

* * *
В семье графа Альфонса далеко не все обстояло благополучно. Маленькое Сокровище мог
заметить, что иногда мать с особой нежностью вдруг прижимала его к груди, глаза ее в этот
момент затуманивали слезы. Мягко говоря, графиня Адель была не совсем счастлива.
Эта застенчивая, скромная молодая женщина со светлыми волосами была чуткой, мягкой,
необычайно тонкой и впечатлительной. Качества, которые можно было бы приписать
буржуазному воспитанию, она унаследовала от своих предков Тапье де Селейранов. Родом из
Азиль-ан-Минервуа, деревушки в сорока километрах от Каркассонна, Тапье стали де Селейранами
лишь в самом конце XVIII века. Тапье во время монархии занимали крупные посты в
администрации Нарбонны - были судьями в коммерческих судах, генеральными казначеями,
канониками. Люди деловые и предусмотрительные, они умели постоять за себя. Они значительно
расширили свои виноградники, приобрели дома в городах. В 1798 году Эспри-Жан-Жак-Туссен
Тапье, прадед Маленького Сокровища, усыновленный в свое время каким-то дальним
родственником, Жаком Менго, владельцем Селейрана, советником Высочайшей счетной палаты
города Монпелье, унаследовал титул приемного отца, все его имущество, и в частности поместье
Селейран с красивым домом и полутора тысячами гектаров земли, большей частью засаженной
виноградными лозами. Когда-то это поместье принадлежало рыцарям Мальтийского ордена,
которые вершили здесь суд, разрешая не очень важные, важные и важнейшие дела, а также
выносили смертные приговоры.
Графиня Адель любила спокойную уединенную жизнь, чтение и благочестивые
размышления. Выходя замуж за своего кузена, она не представляла себе, какая судьба ждет ее.
Пылкий темперамент Тулуз-Лотреков так отличался от тихого нрава Тапье де Селейранов!
Тулуз-Лотреки были людьми неукротимого порыва, в них бушевала кровь их предков -
графов Тулузских и виконтов де Лотреков, чьи имена вошли в историю Франции. Необузданные,
своенравные, беспредельно отважные, они во все века славились безумными похождениями,
неукротимостью страстей. Они были неистовы. Никакие превратности судьбы не могли их
сломить. Обуреваемые жаждой деятельности, они принимали участие, оставив о себе как добрую,
так и дурную славу, в крестовых походах в обетованную землю, в религиозных войнах и
сражениях в чужих землях. Так, например, граф Тулузский, Раймон IV, в 1099 году одним из
первых вошел в осажденный Иерусалим, а его потомки, альбигойцы, вынужденные вести
кровопролитные битвы, десять раз отлучались папами от церкви. Впрочем, они были не из тех
людей, на кого это могло произвести впечатление. Презирая опасность, они в порыве гнева
вздернули на дерево папского легата, у которого хватило наглости привезти им грамоту его
святейшества. Как-то на одном обеде граф Адольф в разговоре с архиепископом с грустью
воскликнул: "Ах, ваше высокопреосвященство, прошли те времена, когда граф Тулузский мог
дать папскому легату под зад коленом, а затем, если ему хотелось, повесить его!" А ведь подобные
эксцессы происходили даже по отношению к родственникам. Так, в 1214 году Раймон VI приказал
немедленно, при нем же, повесить своего брата Бодуэна, который вздумал переметнуться к
Симону де Монфору 1.
Таковы были нравы предков отца Маленького Сокровища. Неугомонные, они, должно
быть, все в какой-то мере походили на виконта Лотрекского, Одэ де Фуа, погибшего в 1527 году
при осаде Неаполя. Брантом 2 писал о нем: "Лицо у него было вызывающее, оно потрясало...
громадные шрамы, следы ран, полученных им в битве под Равенной, еще более усугубляли это
впечатление..." Во время этой битвы его раненым оставили на поле боя, считая, что он мертв.
Испанцы говорили о нем, что он "пренебрегал чужими советами, считая, что лучше ошибаться по
собственной вине, чем следовать советам других".
1 Линия Тулуз-Лотрек-Монфа берет начало от этого самого Бодуэна, который в 1196 г. женился на
виконтессе Аликс де Лотрек, наследнице поместья Монфа.
2 Брантом (1540-1614) - французский писатель, автор "Жизни знаменитых французов". - Прим.
пер.

Тулуз-Лотреки привыкли вести себя как самодержцы - недаром они тесно породнились с
королевскими семьями Франции, Англии и Арагона, сочетавшись браком с братьями и сестрами, с
сыновьями или дочерьми монархов. Для них не существовало никаких законов, кроме
собственных. Их энергия была неисчерпаема. Летопись повествует не только о бранных подвигах
Тулуз-Лотреков, она сохранила для потомства и рассказы о распутстве некоторых из них. Тулуз-
Лотреки были людьми с горячим южным темпераментом. Летопись рассказывает о дебошах в
1790 году некоего Пьера-Жозефа де Тулуз-Лотрека, графа де Фуа, о распутной жизни Аделаиды
Тулузской, которую устраивал "любой мужчина, будь то батрак, сеньор, буржуа или крестьянин".
Пьер-Жозеф де Тулуз-Лотрек сказал как-то, обращаясь к герцогине де ла Тремуай: "Гражданка
герцогиня, не надо смешивать любовь с постелью". Уже по одной этой милой фразе можно было
создать представление о человеке.
Альфонс де Тулуз-Лотрек, отец Маленького Сокровища, поносил революционеров 1789
года и республиканцев, франкмасонов, бонапартистов и сторонников Орлеанской династии.
Это был крепкого сложения, коренастый, могучий мужчина, которому некуда было девать
свои силы. До женитьбы - а женился он, когда ему было двадцать пять лет, - он после
окончания Сен-Сирского военного училища в чине младшего лейтенанта был зачислен в 6-й
уланский полк в Мобеже и там принимал участие во всех конных соревнованиях - в бегах,
скачках, "релли-пепере" и "стипль-чезе", где показал себя таким замечательным наездником, что
у всех отбил охоту состязаться с ним. Он был гордостью полка. Отчаянный, неутомимый, он
способен был загнать за день трех лошадей, а сам при этом не чувствовал особой усталости, и
потом можно было видеть, как он, свежий и бодрый, танцует и веселится всю ночь напролет.
Граф Альфонс знал свою кузину с раннего детства. Они нравились друг другу, понимали
друг друга, но то, что им казалось любовью, было лишь "пламенем" 1. С первых же дней
супружеской жизни графиня Адель с разочарованием и не без тайного ужаса обнаружила, что ее
муж совсем не такой, каким она представляла его себе. Ничто не сближало их, наоборот, все в нем
отталкивало ее.
1 Выражение графа Альфонса, взятое из его письма к Рене Пренсто от 18 сентября 1901 г.

Шел 1868 год, а граф Альфонс по своей сущности был, скорее, человеком средневековья,
современный же мир предоставлял ему возможность тратить свою энергию лишь на охоте да на
бегах и скачках. У него не было цели в жизни, он полностью шел на поводу у своих инстинктов,
своих прихотей. А что могло его остановить? Деньги? У Тулуз-Лотреков был большой сейф,
который пополняли управляющие, и каждый брал из него столько, сколько ему было нужно.
Общественное мнение? Граф Альфонс, как и все его предки, был Достаточно самонадеян, ему и в
голову не приходило, что кто-то может осуждать его. Он не боялся выглядеть нелепо, в нем не
было никаких сдерживающих начал. Он жил на своей особой планете, делая все, что ему
нравилось, и его бурный, необузданный темперамент толкал его на самые невероятные поступки,
на всякие дикие причуды. Он был сумасбродом. Во всяком случае, такого мнения придерживались
те, кто знал его близко.
В летние дни он мог разгуливать по улицам Альби в рубашке навыпуск, с соколом на руке.
Иногда он останавливался и кормил его кусками сырого мяса. Считая, видимо, что его соколы не
должны быть безбожниками, он поил их святой водой.
Его костюмы у человека непосвященного вызывали удивление. Он любил одеваться
необычно. Ему доставляло удовольствие рядиться то ковбоем, то черкесом, то шотландцем, то
напялить на себя кольчугу крестоносца. Любил он и смешивать атрибуты различных костюмов и
однажды вышел к семейному обеду в пледе и балетной пачке. Комнаты его были заполнены
охотничьими трофеями, старыми руководствами по соколиной охоте, древними календарями,
изъеденными червями пергаментами, оружием и кавалерийским снаряжением самого разного
происхождения. Рядом с кинжалами самураев здесь можно было увидеть киргизские седла и
вигвамы краснокожих. Особо интересовало его все, что имело отношение к Ближнему и Среднему
Востоку. Он был совершенно пленен персами. Чего только он не заимствовал у народов Азии - и
кулинарные рецепты, и различные системы сбруи, и лечебные средства! "Я очень доволен своим
новым кавказским башлыком, он напоминает башни Боска, - сообщил Альфонс матери и не
поленился приложить набросок этого башлыка. - Я его надеваю на прогулки по лесу, и концы его
из красного сукна красиво развеваются, когда я несусь вскачь". Это он писал о своих прогулках по
Булонскому лесу в Париже. Его беспокойная душа заставляла его переезжать с места на место. Он
колесил по всей Франции, иногда "забывая" где-нибудь на вокзале жену без денег, и ей
приходилось прибегать к помощи железнодорожной администрации.
Граф Альфонс вообще отличался крайней рассеянностью: через несколько дней после
свадьбы он уехал в Париж к своим друзьям по полку и приятелям по кутежам, совершенно
"забыв" о том, что он только что женился.
Он все время путешествовал, перебираясь из одного охотничьего угодья в другое,
охотился на юге страны, в Боске, в своем поместье Монфа, под Кастром (там он собирался
выпустить на волю двух львов). Охотился в Солони, охотился в районе Орлеанских лесов, в Лури,
около Невиль-о-Буа, где он жил в разборном домике, который возил за собой куда ему вздумается,
в зависимости от своих охотничьих планов.
Именно в Лури и произошел в августе 1868 года (Маленькому Сокровищу было три с
половиной года) окончательный разрыв между графом Альфонсом и его женой. Графиня Адель и
так с трудом мирилась с причудами мужа, которые заставляли страдать ее гордость. Но были и
еще более серьезные причины для разрыва. Она мечтала о любви, о тихом счастье и не могла
примириться с многочисленными изменами графа Альфонса, на которые его толкала пылкая
кровь. Как и легендарная представительница его рода Аделаида Тулузская, он был неразборчив:
крестьянки, девушки из кабаре, проститутки. Терпение графини Аделаиды иссякло.
Как раз незадолго до этого - 27 августа - там же, в Лури, умер ее второй сын, Ришар,
одного дня не дожив до года. Подавленная горем, оскорбленная и униженная изменами мужа,
графиня вместе с Маленьким Сокровищем выехала из Лури в Боск с твердым намерением с этих
пор относиться к графу Альфонсу только как к кузену.
Ее личная жизнь кончена. Отныне единственное ее утешение - Маленькое Сокровище, ее
чаяния, ее заботы будут связаны только с ним. После полного крушения у нее остался только этот
малыш.

* * *
Под руководством матери, аббата Пейра и дальней родственницы, старой девы Армандины
д'Алишу де Сенегра, Маленькое Сокровище начал постигать науки.
У мальчика был живой ум, и занятия его шли успешно. Но как он был шаловлив! Резвый,
озорной, любознательный, он секунду не сидел на месте. "Настоящий мячик", - говорила о нем
мать. Капризный, он почти всегда добивался своего, требовал, чтобы ему уступали. Слов нет, он
любил своих близких, был с ними нежен и ласков, но стоило кому-нибудь не пойти у него на
поводу, как он немедленно закатывал истерику. Так, однажды, будучи в соборе Сент Сесиль, он
принялся кричать: "Я хочу писать!.. Да, я хочу писать здесь", - и тут же, несмотря на увещевания
испуганной бонны, дорогой Аделины, Маленькое Сокровище полил церковные плиты.
Везде, будь то конюшня, людская, псарня или гостиная, этот маленький тиран, для
которого не существовало ничего недозволенного, пользуясь тем, что его баловали, делал все, что
ему вздумается. Полный задора, он любил посмеяться над кем-нибудь, подшутить. Он живо
улавливал комическое и нелепое. От него доставалось всем: поварам, когда он с важным видом
пробовал соусы и, гримасничая, давал им оценку, конюхам, с которыми он разговаривал на
ломаном английском языке, добряку канонику, которого он пародировал... Мать закрывала на все
глаза и только нежно журила сына. Его веселый характер и живость восхищали ее.
Графиня Адель огорчилась бы, если бы ее малыш был иным. Она гордилась им. Не зная
устали, она знакомила его с историей их рода, рассказывала ему о знаменитых предках
(Маленькое Сокровище был также внучатым племянником генерала Лафайета), о том, что в жилах
Тулуз-Лотреков течет королевская кровь благодаря брачным союзам с принцами. "Так, значит, -
восклицал мальчик, - короли - кузены мне!"
Да, графиня Адель была бы огорчена, если бы ее сын был иным, но иногда у нее
зарождалась какая-то смутная, безотчетная тревога, которая вселяла грусть и страх в ее
материнское сердце. Хотя Маленькое Сокровище нельзя было назвать хилым, он все же не
отличался крепким здоровьем. У него до сих пор еще не окостенел родничок. К тому же он
шепелявил.
"С годами пройдет, - думала мать, стараясь утешить себя. - Не может быть, чтобы
Маленькое Сокровище пошел не в свою породу, не в своего могучего деда, Черного Принца, не в
отца, который в разгар зимы шлепал по болотам, ночи напролет выслеживал дичь и чьи редкие
письма (когда он находился вдали от своих, что бывало чаще всего, он изредка присылал
весточку) содержали только охотничьи рассказы и заканчивались одной и той же фразой: "Я до
смерти хочу спать, но чувствую себя хорошо" 1.
Граф Альфонс совершенно не заботился о своем сыне. Поскольку мальчик еще не достиг
того возраста, когда можно гарцевать на чистокровном жеребце, он не представлял для него
никакого интереса. Воспитание малышей он считал делом женским. Математика, латынь - все
это чепуха, серьезные науки начинаются потом. Одному другу, который обучал своего сына
верховой езде, граф Альфонс любезно посоветовал: "Научите его еще пользоваться лассо, это
пригодится ему в дальнейшем, чтобы заарканить женщин, а с латынью..." И все же граф Альфонс
кое-чему научил сына: "он показал ему, как с помощью двух пальцев можно превратить портрет
меланхоличного Наполеона III, выгравированный на бронзовой монете в десять сантимов, в
свиную морду" 2.
1 Мэри Тапье де Селейран приводит одно из писем графа Альфонса:
"Лури. 29 декабря 1869 г.
Дорогая!
Мы были заняты разделом собак, поэтому я не писал. У Одона теперь десять собак, которых он
натаскивает исключительно на косуль, а мне отдал навсегда восемнадцать для охоты на кабана. Мне
пришлось подыскать нового коня, и я наконец нашел великолепную кобылку. Вчера я смог вывести собак.
Охота была изумительно подготовлена. Я напал на след семьи. Собаки через два часа атаковали бурого
кабана. Очаровательная охота. На следующий день моя кобылка стала припадать на передние ноги.
Придется дать ей отдохнуть дней десять. Одон отправился со своими собаками на охоту за косулями, но
упал с Пароли, который тоже повредил себе ногу. Несколько дней спустя - пустые кустарники. Охота была
плохо подготовлена. Но все же недавно я выследил молодого кабанчика, который отбился от семьи, и через
час собаки насели на него. Наш Лури превращается в центр охоты. У моих собак голоса не хуже, чем у
французских. Завтра я буду охотиться вместе с принцем де Монтолоном, который привезет своего Вотрэ. И
т. д." Исписав шесть страниц в том же духе, граф Альфонс внезапно заканчивает лаконичной фразой,
приведенной выше. Как правильно замечает Мэри Тапье де Селейран, невольно вспоминаешь фразу из
"Рюи Блаза": "Мадам, дует сильный ветер, и я убил шесть волков".
2 Таде Натансон.

Впрочем, 1870 год должен был радовать графа Альфонса - Вторая империя находилась
под серьезной угрозой. 19 июля Наполеон III объявил войну Пруссии. Уже в начале сентября
французские войска капитулировали под Седаном, а 17-го прусская армия подошла к Парижу. Эти
события застали графа Альфонса в Лури. В то время как он, сидя в своем поместье, пытался
смириться с тем, что его охотничьи угодья заняты оккупантами, братья его отправились на Луару
сражаться. Одон поехал на своей красавице кобыле Баволетте.
28 января 1871 года Париж сдался прусским войскам. 18 марта вспыхнуло восстание,
закончившееся победой Коммуны, которую граф Альфонс осыпал бранью. Коммуна ему казалась
самой отвратительной из всех четырех революций, произошедших во Франции за какие-нибудь
восемьдесят лет. Когда же наконец на престол взойдет граф де Шанбор?
Для Тулуз-Лотреков эти военные годы оказались трагичными. 23 декабря 1871 года дед
Маленького Сокровища, Черный Принц, со сворой собак и ловчим отправился, как обычно, на
охоту. Было очень холодно. Все замерзло. Черный Принц, выследив зайца, долго гонялся за ним.
Видя, что охота затягивается, он в полдень приказал своему ловчему вернуться в Боск. Он будет
охотиться один. Пусть его не ждут.
Прошло несколько часов. Короткий декабрьский день кончился. Женщин, оставшихся
дома, начало одолевать беспокойство. Когда же наступила ночная тьма, они совсем потеряли
покой.
Послышался собачий лай. Вот он! Но собаки были одни, без хозяина. Теперь уже не могло
быть никаких сомнений: с Черным Принцем случилось какое-то несчастье.
Всю ночь искали его в окрестностях замка. Маленькое Сокровище упорно пытался
уговорить мать спуститься в ущелье Виора, но его никто не слушал. А ведь именно там и нашли
на рассвете изодранное, окоченевшее тело свирепого охотника.
Черный Принц умер той же смертью, что и его отец, который тридцати семи лет погиб во
время псовой охоты.
По-видимому, Черного Принца сбросила лошадь, и он, падая с высокого обрыва над
Виором, разбился о скалы. Можно было предположить, что он перед смертью звал на помощь, дул
в свой охотничий рог - залитый кровью, он лежал рядом с Черным Принцем.
Мрачное это было Рождество! Праздничный звон колоколов смешивался с заупокойным
пением. Да, в этом мире бывают не только радости!

* * *
"Мсье аббата его навозный ученик просит сказать, как правильно пишется: "По-гречески"
или же "По-гречески" 1.
С глубоким уважением Анри де Тулуз-Лотрек".
"Навозному" ученику было тогда около восьми лет. Он был умным и развитым ребенком,
и его уже начали учить латинскому и греческому языкам.
Где бы маленький Анри ни находился - в Боске, в Альби или в Селейране, - всюду он
наслаждался жизнью. У него появлялись маленькие кузины и кузены, он полностью подчинял их
себе, верховодил во всех играх, которые сам придумывал. Его фантазия была неисчерпаема.
Но здоровье мальчика отнюдь не соответствовало его необыкновенно живому
темпераменту. Несмотря на то что он постоянно жил на свежем воздухе и пища его была обильной
и разнообразной (у него, по выражению Мэри Тапье де Селейран, был "легендарный аппетит
Лотреков"), он выглядел хилым, болезненным. Графиня Адель с огорчением и тревогой смотрела
на его узкие плечи, впалую грудь, тонкие ножки. Уже давно настало время определить его в
лицей, чтобы он мог заниматься систематически. Наступила осень 1872 года. Может быть, лицей
отложить еще на год?
Как раз в этот период граф Альфонс пожелал обосноваться в Париже. Из Парижа ему
удобнее будет выезжать на охоту в Орлеанские леса и в Солонь, так он сможет бывать на всех
конных соревнованиях. Это и решило судьбу Маленького Сокровища. Однажды утром, в начале
осени, они с матерью покинули замок Боск.
В Париже граф Альфонс поселился в бельэтаже аристократического парижского
семейного пансиона "Перей", сите Ретиро, 5. Это был один из многочисленных романтичных
уголков города, овеянных очарованием старины. Чтобы попасть туда, нужно было пройти через
дом номер 30 по улице Фобур-Сент-Оноре, и в нескольких шагах от него, слева, и находился
пансион "Перей"; дальше возвышалось несколько довольно красивых зданий XVIII века, затем
улочка делала колено и упиралась в дом номер 35 по улице Буасси-д'Англа. Этот причудливый
тупичок возник еще в старину, когда здесь был королевский каретный ряд.
Отныне Маленькому Сокровищу предстояло жить с родителями в пансионе "Перей".
Супруги поддерживали только внешние отношения - "они были учтивы друг с другом и
холодны" 2. Но у них был сын, этого нельзя забывать. И супруги пожимали друг другу руки, на
которых блестели обручальные кольца 3.
1 Познай самого себя (древнегреч.).
2 Мэри Тапье де Селейран.
3 Там же.

Тулуз-Лотреки отдали сына в восьмой, подготовительный класс лицея Фонтан 1, на улице
Гавр. Там же учился один из кузенов Анри со стороны матери - Луи Паскаль.
1 Теперь лицей Кондорсе.

Мальчик с грустью расставался со всем, что до сих пор составляло его жизнь. В момент
отъезда из замка он чуть было не расплакался, но сумел взять себя в руки: аристократу - пусть
даже он ребенок! - не пристало выставлять напоказ свое горе. Он лишь прижался к матери и,
садясь в экипаж, сдавленным голосом спросил: "Мама, а мы когда-нибудь вернемшя шюда?"
Маленькое Сокровище - увы! - так и не отучился шепелявить.
Но детские горести недолговечны. Мальчик быстро привык к новой жизни. Он всегда
живо интересовался всем, что происходит вокруг него, и в лицее сразу же обзавелся приятелями,
близко сошелся со своим кузеном Луи Паскалем (правда, свобода Луи Паскаля была стеснена
распорядком интерната, где он пребывал, так как его отец работал в администрации префектуры и
жил в провинции), а также с сыном богатых буржуа Морисом Жуаяном, мальчиком одного с ним
возраста, с которым они стали неразлучными друзьями. Лотрек и Жуаян соперничали за первые
места в классе. Лотрек, например, шел первым по французской грамматике, но зато по латинской
грамматике впереди был Жуаян.
Классный наставник восьмого подготовительного, мсье Мантуа, имел бы все основания
быть довольным Лотреком, если бы мальчик своими проказами не подавал дурной пример
товарищам. "Но разве можно строго наказывать его, ведь он так хорошо учится!" - восклицала
графиня Адель, склонная снисходительно относиться к сыну, тем более что его здоровье
тревожило ее все сильнее. "Он растет так медленно, что в лицее его уже прозвали "Малышом".
Может быть, его здоровье укрепит верховая езда? Графиня Адель готова была испробовать
все. И вот каждое утро Маленькое Сокровище отправляется с отцом в манеж "Дюфо", где он берет
уроки. Лошади мальчику нравились. Сам невероятно подвижный, он любил все, что движется, и в
его взгляде можно было прочесть ненасытную жажду зрелищ. Инстинктивно, как и его отца и всех
его родичей, мальчика привлекали ловчие птицы, чистокровные лошади, словом, все животные,
которых природа одарила благородством. Его восхищала игра мускулов лошадей, их точные,
скупые движения во время скачек и бегов.
Верховая езда, бега, скачки, выезды на лошадях - тогда все это было в моде. С утра в
Булонском лесу, по аллее Пото, гарцевали наездники и амазонки. После обеда на аллею Акаций,
демонстрируя свои туалеты, или, как говорили в народе, "выставляя себя напоказ", выезжал весь
высший свет и полусвет Парижа. По аллее тянулась бесконечная вереница роскошных экипажей:
фаэтонов, кебов, ландо, викторий, плетеных тильбюри, восьмирессорных экипажей, двухместных
и четырехместных карет, управляемых а-ля Домон кучерами в пудреных париках. Потом все
фешенебельное общество снова встречалось на бегах в Шантийи или в Лоншане. (В Отейе
ипподром тогда еще только строился.) Дерби, Конкур-иппик, Гран-при - все эти скачки и бега
были крупными событиями, на которых надлежало присутствовать.
Граф Альфонс, при необходимости, одевался как истый денди, носил цилиндр, заказанный
в Лондоне, - свидетельство принадлежности к высшему обществу, - но в глубине души был
чужд пустому, а главное, искусственному существованию людей его круга. Ярый поклонник
"спорта" (это слово тогда было внове во Франции и относилось в основном к конному спорту),
влюбленный в природу, в густые леса и в охоту, он принимал участие во всех этих светских
развлечениях лишь постольку, поскольку они отвечали его склонностям. Да и общался он с
людьми своего круга и ходил в клубы главным образом ради того, чтобы встретиться с
товарищами по охоте, по скачкам, сесть на незнакомую лошадь, оценить ястреба или филина -
вот это доставляло ему истинное удовольствие. В бельэтаже "Перей" он оборудовал небольшую
мастерскую, где изредка занимался скульптурой. И там же поставил ульи, чтобы наблюдать за
жизнью пчел.
Граф Альфонс часто брал сына с собой на бега и в Булонский лес. Он хотел воспитать его
спортсменом. Он приучал мальчика оценивать коня с точностью и тщательностью натуралиста,
подробно анализируя совокупность тех качеств, которые сделали его рысаком. Мальчик любил
смотреть на лошадей, а отец учил его видеть их.
Маленькое Сокровище восхищался отцом. Его не удивляли причуды графа - он к ним
привык. Отец мог, например, отправиться стирать свои рубашки в канаве на улице Руаяль, заявив,
что парижские прачки никуда не годятся ("Разве после того, как отсекли голову Людовику XVI,
кто-нибудь во Франции умеет стирать белье?" 1), мог поехать в Булонский лес на дойной кобыле,
оседланной и взнузданной по-кавказски, остановившись у водопада, подоить ее и тут же выпить
кумыс. Однажды он, довольно своеобразно "выставляя себя напоказ", поехал кататься по
Булонскому лесу в норвежском экипаже, в который был впряжен мохнатый пони с Шетлендских
островов, в другой раз - верхом, вырядившись в киргизский костюм. Маленькое Сокровище все
эти чудачества не поражали. Разве отец вел себя более необычно, чем дед, который в поместье
Селейран во время грозы трубил тревогу, созывая домочадцев? Вся семья должна была
немедленно собраться в холле замка, занять свои места в креслах, которые были изолированы от
земли стеклянными пластинками, и, читая молитвы, ждать, когда небу будет угодно успокоиться.
1 Франсис Журден.

Независимое поведение графа Альфонса, его полное безразличие к тому, что будут
говорить о нем в свете, к тому, что "прилично" и что "неприлично", бесспорно, пленяли
Маленькое Сокровище. Мальчик понимал отца, отец служил для него примером. Стать таким же
ловким, сильным, стать таким же замечательным наездником - вот о чем мечтал Маленькое
Сокровище. Однажды граф Альфонс поспорил на двести луи с одним из членов Жокей-клуба, что
перепрыгнет на коне через экипаж, - и выиграл! Маленькое Сокровище был в восторге. Какая
смелость, сколько отваги! Как бы он хотел, когда вырастет, быть похожим на отца!
Графа Альфонса бесконечно трогала страстная любовь сына к животным. В этом
мальчике, у которого были те же привязанности, что и у него, он узнавал самого себя. А граф
Альфонс любил животных, любил больше, чем хотел бы в этом признаться. Он любил не только
лошадей, собак и ловчих птиц, но и ту дичь, которую вытравливал из ее логова. Ему претило,
когда охоту превращали в бойню. Сколько раз он прерывал псовую охоту, если видел, что она
ведется не по правилам и оставляет оленю, косуле или кабану слишком мало шансов на спасение.
Да и стремился ли он убить зверя? Он всегда старался создать новые трудности, усложнял охоту,
придумывал всевозможные препятствия...
Мсье де Монтескье любил рассказывать в клубах, как он однажды охотился вместе с
графом Альфонсом. Граф пригласил его пострелять дичь в поместье Тулуз-Лотреков в Солони.
Долго брели они по изнурительной жаре. Мсье де Монтескье буквально изнемогал. Наконец
утомленные охотники добрались до цели - к пруду; над их головами взлетела стая уток и чирков.
Увидев столько дичи, мсье де Монтескье, забыв усталость, торопливо зарядил ружье. Но граф,
слегка смущенный, остановил его: "Прошу вас, дорогой друг, не стреляйте... Мне так приятно
смотреть на этих птиц, а ваш выстрел спугнет их. Они могут не вернуться сюда больше".
Граф Альфонс брал с собой сына не только в те места, где можно было полюбоваться
лошадьми, он часто водил его и в мастерскую своего друга, художника Рене Пренсто, который
жил на улице Фобур-Сент-Оноре - это был квартал художников, - в доме номер 233.
За воротами, по обе стороны небольшого тупика, тянулись мастерские. Здесь царила
атмосфера провинции. Едва наступали погожие дни, все двери распахивались и начиналась
болтовня.
Пренсто был любопытным человеком. Сын комиссионера по вину из Либурна, он, будучи
глухонемым от рождения, сумел получить высшее образование. Сначала мать, а затем
специалисты учили его говорить. И научили. Правда, голос у него был гортанный, сипловатый, и
говорил он отрывисто, как-то неестественно, но все же объяснялся с людьми свободно, по губам
понимая своих собеседников. Учился он многому, включая гимнастику и верховую езду. Он
собирался стать скульптором; сначала он занимался в Бордо, потом переехал в Париж и поступил
в Императорскую школу изящных искусств. И вот тут-то его и потянуло к живописи.
В то время, когда граф Альфонс ездил к нему со своим сыном, у тридцатилетнего Пренсто
уже было имя. Он выставлял свои работы в клубе художников на улице Вольней, в Салоне, и его
картины и скульптуры обращали на себя внимание. Некоторые из них были даже куплены
государственной комиссией. Очень элегантный - он носил сюртук и цилиндр, Пренсто бывал в
свете и даже ходил на балы - он "слышал музыку животом" 1, как сам утверждал. Ловкий
наездник, любитель скачек и псовой охоты, он и в творчестве своем был главным образом
анималистом - с большим знанием дела писал лошадей, собак, охотничьи сцены и различные
эпизоды скачек с препятствиями.
Его можно было назвать светским художником. "Я пишу только лошадей, которые стоят
двадцать тысяч франков", - сказал он как-то. Он работал на совесть. Он создавал настоящие
портреты лошадей и собак, словно они были людьми, старался схватить и передать наиболее
выразительно характерные именно для этой лошади или собаки движения.
У Пренсто было несколько учеников. В сите Ретиро пять или шесть богатых любителей
искусства (и спорта тоже) провозгласили его своим учителем и под его руководством занимались
живописью. Среди них был и граф Альфонс 2.
1 Рассказано Робером Мартреншаром.
2 В музее города Либурн сохранилось полотно Пренсто "Ирландская банкетка", на котором
изображен граф Альфонс верхом на своем коне Пароли, берущий вместе с другими наездниками
препятствие.

Вскоре, после того, как отец познакомил его с Пренсто, Маленькое Сокровище стал
постоянно сам приходить в мастерскую на улице Фобур-Сент-Оноре. Часами он мог смотреть, как
художник рисует или пишет.
Кстати, для Пренсто характерно было, что он почти никогда не изображал животных в
состоянии покоя. Он был художником движения. И это восхищало мальчика. Еще ему нравились в
художнике его насмешливый ум, умение подмечать комичные и слабые стороны человека. Не
чувствовал ли он и в себе эти черты?
"Сосунок", как называл его Пренсто, все время рисовал. И это было не только
естественным стремлением ребенка подражать взрослым, но и насущной потребностью: рисунок
для него был еще одним способом - а может быть, даже и главным способом! - выражать свои
мысли. Когда его что-то волновало, поражало, он сразу же брался за карандаш. Он с восторгом
открывал безграничные возможности карандаша, для него это был второй язык, элементы
которого он по мере надобности создавал сам. Мальчик наслаждался этой удивительной игрой,
поражаясь тому, что могут сделать его пальцы.
Поля его классных и домашних тетрадей были испещрены рисунками. Кроме лошадей,
наездников, собак и птиц, он рисовал своих одноклассников, проявляя при этом большую
наблюдательность - несколькими штрихами, не всегда удачно, но всегда живо и своеобразно,
передавал, зачастую шаржированно, внешний облик и характерные жесты своих товарищей 1.
Здоровье Малыша, увы, не улучшалось. Он часто пропускал занятия. В 1873 году вместо
осени он пошел в лицей только в декабре.
Но, несмотря на такие перерывы в занятиях, учился он отлично. Он быстро нагонял своих
товарищей и, судя по списку наград, присужденных в июле 1874 года, по четырем предметам
получил первую премию, а по нескольким другим - похвальные грамоты. В восьмом классе он
был одним из лучших учеников 2.
1 Самые ранние рисунки Тулуз-Лотрека, которые сохранились до наших дней, относятся к этому
периоду (1873).
2 Тулуз-Лотрек получил две первые премии по латыни, по английской и французской грамматике и
похвальные грамоты по истории, географии, арифметике и чтению.

Этот год он закончил поистине блестяще. Графиня Адель имела полное право гордиться
сыном. Но ее гораздо больше, чем отметки, волновало здоровье Малыша. Ему было уже около
десяти лет, а он оставался все таким же тщедушным, со слабенькими ножками. Опасения матери
подтверждались все больше и больше. Мысль о таких страшных болезнях, как туберкулез и
коксит, о которых в те времена говорили с ужасом, не могла не мучить графиню Адель.
Замужество и без того принесло ей мало радости, так неужели ей придется еще больше
раскаиваться, упрекать себя за то, что они с Альфонсом, прежде чем пожениться, не подумали о
возможных последствиях кровосмешения? Второй ее сын умер совсем крохой. А этот... Боже мой,
что же делать? Как помочь мальчику окрепнуть? Маленькое Сокровище был бы такой радостью,
если бы... если бы, если бы!..
В 1874 году мальчик опять пришел в лицей - уже в седьмой класс - позже своих
товарищей, 23 ноября, да и то всего на несколько недель. 9 января он снова вынужден был
прервать занятия, и на этот раз уже окончательно.
Мать, видимо, по совету врачей, увезла его в восточные Пиренеи, на курорт Амели-ле-Бен.

* * *
Кузины и кузены в Боске и Селейране подросли, и было решено, что отныне Маленькое
Сокровище будет воспитываться вместе с ними. С тех пор он жил либо в поместьях, либо в Альби
и лишь время от времени уезжал лечиться в Ниццу или на какой-нибудь другой курорт.
В отличие от матери, которая совсем потеряла покой, мальчик был совершенно беззаботен.
С какой радостью он вернулся в родные леса, поля, виноградники! Он наслаждался жизнью.
Ватага ребятишек, которыми он верховодил, с каждым годом пополнялась. Сестра графа
Альфонса вышла замуж за брата графини Адели: у них родится четырнадцать детей, дважды
двоюродных братьев и сестер Маленького Сокровища. Все эти мальчики и девочки вместе со
своими родителями, воспитателями, учителями, нянями и прислугой составляли обширное
семейство, каких в ту пору было немало во французской провинции (известная романистка,
графиня де Сегюр, скончавшаяся в 1874 году, описала их в своих романах для юношества).
Маленькое Сокровище чувствовал себя в этом обществе великолепно, он блаженствовал.
Он не был нелюдимым ребенком, даже наоборот, возможно, именно подсознательное ощущение
собственной физической слабости толкало его к большим компаниям. Он устраивал для шумной и
резвой ватаги своих кузенов и кузин все новые и новые развлечения, забавы, придумывал всякие
проделки.
"Анри поет с утра до вечера, - писала его бабушка. - Это настоящий сверчок, он веселит
весь дом. Каждый раз, когда он уезжает, в доме становится ужасно пусто, потому что он один
заменяет двадцать человек". Маленькое Сокровище действительно был необычайно живым
ребенком. Даже в церкви он не мог удержаться от шалостей и, подавая дурной пример своим
кузенам, издевался над некоторыми лангедокскими песнопениями:
Божьему сыну
Я дал
Колбасу
В кулечке.
Он не мог усидеть на одном месте и без конца носился по всему поместью. То на пруду
возился с бакланами или пускал флотилию кораблей, которые, по его словам, "хоть и
опрокидываются, но никогда не тонут", то с увлечением занимался своим кукольным театром:
дергал за ниточки бесчисленных марионеток и говорил на разные голоса, придумывал всякие
смешные ситуации. Его можно было увидеть и на кухне у плиты - будучи истинным гурманом,
он считал своим долгом попробовать все, что готовилось, не стеснялся давать советы поварам и
даже ухитрялся сам стряпать несложные блюда. Не зря его прозвали "Анри-повар".
Правильно гласит поговорка: "Яблоко от яблони недалеко падает". В семье Тулуз-
Лотреков все были чревоугодниками. Всевозможная дичь, птица, гусиная печенка, трюфели
доставлялись на кухню, где повара готовили изысканные кушанья, готовили в огромном
количестве и необыкновенно вкусно. Хозяева, любили полакомиться, мало того, они сами
придумывали новые блюда. Один из двоюродных дедов Маленького Сокровища однажды, к
великому ужасу дам, подал к столу жирную обезьянку, лапки которой плавали в соусе. А уж граф
Альфонс, у которого во всем были причуды, всегда готов был испробовать какой-нибудь
восточный рецепт, трюфели в молоке, бифштекс с рокфором или омлет с абрикосами.
В парке Боска, как свидетельствует Мэри Тапье де Селейран, Маленькое Сокровище
разбил "Булонский лес в миниатюре" и разъезжал по нему со своими кузенами в роскошных
детских экипажах, которые они сами заказали в Англии, точно описав, что им надо. По этому
поводу дети вели длинную переписку.
У Маленького Сокровища был властный характер, он привык верховодить и приходил в
неистовство, когда кто-нибудь перечил ему. "Дорогой Рауль, - писал он одному из своих
кузенов. - Оже заверил меня, что доставит мне brougham и dog-cart, а ты мне говоришь о ландо.
Напиши ему напрямик, что, если он не пришлет мне коляски, которые мне нужны, я отказываюсь
от них совсем, разве только ты достанешь мне легкую двухколесную, а если такой нет, то пусть
будет четырехколесная, такая, чтобы можно было впрячь лошадь. Сбрую черную и желтую. И еще
dog-cart. Итак, запомни как следует: на двух колесах, если это возможно. Передай крестной, чтобы
она проследила за моим заказом. Пошли твои коляски как образец и напиши мне, что из себя
представляют твои ландо".
Пока что это была всего-навсего детская игра. Но Маленькое Сокровище страстно мечтал
об игре настоящей, игре взрослых. Когда же наконец сможет он принять участие в их кавалькадах
по лесу, в охоте? Каждый вечер под руководством доезжачего или отца, когда тот бывал в замке,
Маленькое Сокровище учился садиться на лошадь и ездить верхом. Для него это было самым
большим удовольствием. Когда его хотели наказать, его лишали не десерта, а урока верховой
езды.
Маленькому Сокровищу хотелось бы пронестись вскачь по лесу, вдоль речки Виор, но он
был еще мал и слаб, хотя и начал наконец немного расти.
В Боске, на стене коридора, куда выходили двери ванных комнат, около комнаты
Маленького Сокровища матери отмечали рост своих детей: ставилась черточка, имя и число.
Маленькое Сокровище часто подходил к этой стене в надежде, что он еще немного подрос.
Несколько его младших кузенов уже догоняли его.
Он по-прежнему оставался хилым. Физические силы мальчика не соответствовали его
темпераменту. Он мечтал об охоте, а ему запретили даже подвижные игры. И вот, размахивая
арапником, он с нетерпением ждал, когда же наконец настанет его час.
Все его мысли были поглощены охотой. Проходя школьную программу с наставниками,
под руководством матери, женщины в высшей степени образованной, которая к тому же
превосходно знала латынь, он старательно изучал латинский, греческий, немецкий и английский
языки. По-английски он уже говорил почти свободно и, чтобы совершенствоваться, взялся
перевести целую книгу - это был труд Саль-вена о соколиной охоте... И уж кого-кого, а графа
Альфонса выбор мальчика привел в восторг. Ведь это он 1 января 1876 года подарил своему
одиннадцатилетнему сыну трактат "Соколиная охота в древности и в наши дни".
На книге граф сделал надпись: "Помни, сын мой, что жить здорово только на природе,
среди полей и лесов: неволя приводит к вырождению и смерти.
Эта небольшая книга о соколиной охоте научит тебя ценить жизнь среди широких
просторов, и если когда-нибудь у тебя на душе будет горько, то твой конь, и собака, и сокол
станут твоими верными друзьями, помогут тебе немного забыться".

* * *
"Забыться", - с грустью написал граф Альфонс, "старик Сашем", как стал иногда
называть его сын, после того как прочитал "Последнего из могикан" Фенимора Купера.
"Где бы ни находился папа, можно заранее с уверенностью сказать, что он затмит всех", -
с некоторой иронией отмечал мальчик. Слов нет, граф Альфонс, как и прежде, во многом вызывал
восхищение Маленького Сокровища. Да и как мог он не восхищаться, если отец способен был в
шесть часов утра полуодетым вскочить на неоседланного жеребца и, объезжая его, скакать по
лугам! Однажды ночью слуги видели, как граф, держа в руке шляпную картонку и светя себе
свечой, собирал грибы. Когда нужно было расчистить в Монфа аллею, он приказал своим
крестьянам работать только деревянными лопатами, так как железо, по его словам, металл
неблагородный и к тому же "ядовитый". Как-то, чтобы насладиться видом собора Альби,
"построенного его предками", ему взбрело в голову разбить палатку из верблюжьего меха прямо
перед собором и поселиться в ней с несколькими собаками и соколами.
С годами его чудачества все усиливались. Когда он жил под одной крышей с женой - а
приезжал граф Альфонс без всякого предупреждения, и никто не знал, сколько он пробудет, два
дня, два месяца или же два года, - графиня Адель горела одним желанием: чтобы он поскорее
уехал, и все время со страхом ждала, что он выкинет еще. Его выходки смешили зевак, она же
изнемогала от них. Так, во время одного из своих приездов в Боск граф Альфонс вздумал жарить
шашлык в гостиной. Он заказал обед по рецепту из России. "Разрешите, дорогая, предложить вам
кавказское блюдо..."
"Забыться"... По-видимому, и сам граф Альфонс не был счастлив. Кто знает, может быть,
он относился к своей неудачной женитьбе не так уж равнодушно, как это казалось? Может быть,
за его равнодушием крылась горечь? И, наконец, разве его, как и графиню Адель, не охватывала
тревога за сына, наследника его имени, которым он так гордился?
Порой его взгляд задерживался на мальчике с грустью и не без жалости. А может быть,
даже с некоторой долей презрения. Неужели его сын не пойдет по его стопам? До чего же он хил!
Иногда он даже ходит с палкой. С палкой! Тулуз-Лотрек - с палкой!
Да и все родные тревожились за Малыша. Бабушка в своих письмах откровенно говорила о
том, что беспокоило всех близких. И тут же она добавляла: "Но он такой чудесный мальчуган, что
рассеивает все наши черные мысли". Действительно, сам виновник беспокойства ничуть не
унывал и проявлял все такую же бурную жизнерадостность.
Это возлюбленный А...
Это возлюбленный А...
Это возлюбленный Аманды.
Маленькое Сокровище распевал в парке Боска припев модной в то время песенки. В
хорошую погоду - сырость он переносил плохо - Малыш ежедневно занимался верховой ездой.
На одном из своих любимых коней, Узурпаторе или Волге, под присмотром доезжачего он
отправлялся на прогулку, стараясь, насколько возможно, продлить ее. "Трудно сказать, кто из
двоих гордится больше - ученик или учитель", - говаривала бабушка, забыв на минуту о своей
тревоге.
Верховая езда! Какое это блаженство - сжимать ногами трепещущие бока лошади!
Маленькое Сокровище твердо верил, что лошади пройдут через всю его жизнь, что, как у отца,
они станут неотъемлемой частью его существования. А пока он утешался мыслью, что недалек
уже тот день, когда ему позволят сопровождать отца и дядей на охоту. Но почему же этот день
откладывают, отодвигают все дальше и дальше? Он хотел бы уже сегодня во весь опор мчаться
вслед за собачьей сворой. Он верил в свои силы. "С его смелостью и ловкостью он способен
преодолевать любые, самые трудные для него препятствия", - писала бабушка. Взрослые с
трудом сдерживали нетерпение мальчика.
Ну что ж, раз пока нельзя наслаждаться самой охотой, он будет получать удовольствие от
ее плодов, лакомясь за обедом дичью и рисуя натюрморты. В ненастные дни, когда мальчику
запрещали ездить верхом, он сидел в замке и вместе со своим дядей Шарлем, который занимался
его художественным воспитанием и помогал ему советами, рисовал или писал акварелью.
Мальчик сделал целую серию акварелей, на которых он изобразил охотничьи трофеи: красных
куропаток, коростелей, зайцев, косуль.
Едва в его руки попадал карандаш или перо, как он принимался рисовать. Стоило ему
раскрыть тетрадь, и она немедленно заполнялась набросками. Тут лошади, там коляска,
наездники, собаки, птицы, опять лошади, собаки, снова лошади... Он рисовал то, что любил, и в
первую очередь животных. Ему нравилось не только проводить время на конюшне или псарне, с
не меньшим интересом наблюдал он и жизнь домашней птицы, макак и павианов, которые обычно
составляли общество бабушки (часто можно было увидеть, как она гуляет с обезьянкой на плече).
Рука Маленького Сокровища сама скользила по бумаге, уверенно нанося линии. Как и его учитель
Пренсто, который изредка навещал его, мальчик особенно хорошо умел показать движение.
Несколькими скупыми штрихами ему удавалось очень точно передать усилие лошади, которая
тащит повозку. Не сказывался ли в рисунках пылкий темперамент их исполнителя? Во всяком
случае, почти все они были на редкость выразительны и остроумны. Кроме того, они
обнаруживали склонность юного художника ко всему необычному, характерному, к
индивидуальным особенностям модели.
В январе 1878 года в Париже Луи Паскаль, тяготясь своей жизнью в лицее Фонтан, мечтая
о карьере журналиста, вместе со своим товарищем Порталисом стал выпускать газету, пышно
назвав ее "Эко франсе". Естественно, он сразу же пригласил в сотрудники своего кузена из Альби.
Просуществовала газета недолго, но Малыш все же успел прислать ее издателям сказку "История
Пеликана и Угря", "которая всеми были признана очень остроумной".
Маленькому Сокровищу шел четырнадцатый год. Он вырос. Об этом свидетельствовали
отметки на стене коридора замка. И если бы не палка, которой он пользовался при ходьбе, можно
было бы считать, что дела его неплохи.
Кто подарил мне прекрасного малыша?
Это возлюбленный А...
Это возлюбленный А...
Да, казалось, дела его неплохи. И он пел, радуясь жизни. Скоро лес примет его в свои
объятия вместе с его лошадьми, с его собаками. Скоро дичь перестанет служить внуку Черного
Принца только моделью для рисунка или акварели - сугубо домашних занятий. Скоро он
поскачет по ущельям Виора. Необъятная природа ждала своего нового хозяина.
Маленькое Сокровище пел, радуясь жизни, полный веры в будущее.
И вдруг...
Это произошло 30 мая 1878 года. Анри находился с матерью в Альби. Бабушке
нездоровилось, к ней пригласили домашнего врача. Как раз в тот момент, когда доктор выписывал
какие-то лекарства, Маленькое Сокровище, сидевший на низеньком стуле, хотел встать, опираясь
на свою палку, но сделал это как-то неловко и упал. Его кости не выдержали.
"Перелом шейки левого бедра", - определил врач.

* * *
И вот с тех пор он всю жизнь нес свой крест.
Ногу положили в гипс, и Маленькое Сокровище обрекли на то, что он ненавидел больше
всего: на неподвижность. Сам по себе перелом - в общем-то обыденный - не был так страшен,
но опасались последствий. С большим трудом удалось поставить на место кости - такие они
были хрупкие. Судя по всему, мальчику не легко будет оправиться, хотя перелом, как с грустью
говорил отец, был "пустяковый".
По Боску, куда Маленькое Сокровище поспешили перевезти, он передвигался в коляске.
Нормальный ребенок после снятия гипса и какого-то восстановительного периода был бы
совершенно здоров. Совсем иначе было у Маленького Сокровища. Его кости срастались плохо.
Удрученная, растерянная, графиня Адель не покидала сына ни на минуту. Не зная, что
предпринять еще, она приглашала одного врача за другим, пробовала всевозможные лекарства, то
впадая в отчаяние, то окрыляясь надеждой. Какой же таинственный недуг точит ее сына?
Страшные мысли мучили ее. Неужели именно ее мальчику выпал жребий стать жертвой
наследственности? Неужели близкое родство отца и матери вызвало к жизни какую-то дремавшую
болезнь? Бедный Малыш, еще вчера он был такой жизнерадостный, а сегодня...
Другие дети ходят, ездят верхом, несутся вскачь, а он ковыляет на костылях по дорожкам,
посыпанным песком. Прощайте, лошади! Если ему и придется еще когда-нибудь сесть в седло, то
это будет через много недель. Через много-много недель! Как не скоро сбудется его мечта -
верхом на Узурпаторе или Волге скакать за косулей!
Но сам мальчик, казалось, не грустил, не жаловался. Он по-прежнему был весел и
беззаботен. Он даже смеялся, да так безмятежно, будто ничего не произошло. Конечно - в этом
не приходилось сомневаться! - он страдал оттого, что вынужден вести такую неполноценную
жизнь, но виду не показывал. Ни за что на свете он не стал бы плакаться на свою судьбу, не хотел,
чтобы его жалели. Стараясь успокоить близких, он всю вину принимал на себя: "Не огорчайтесь
за меня, - говорил он, - я этого не заслуживаю. Разве можно быть таким неуклюжим!" Какое
поразительное самообладание у четырнадцатилетнего мальчика! Его гордость заранее отметала
всякое сострадание.
Как только позволило здоровье Маленького Сокровища, графиня Адель снова повезла его
по курортам. После курса лечения в Амели-ле-Бен она поехала с ним в Бареж, затем в Ниццу, где
они провели в одном английском пансионе всю зиму.
Жизнь в Ницце очень нравилась Маленькому Сокровищу. Средиземное море восхищало
его. От нечего делать он мастерил лодки. В то лето, в Бареже, он познакомился с Этьеном
Девимом, болезненным подростком чуть постарше его. Этьен советами помогал ему в
судостроительстве. Дома Маленькое Сокровище читал, рисовал. В это же время он начал работать
маслом.
Подражая манере Пренсто, он написал несколько полотен, на которых были изображены
лошади, матросы. Гулял он либо в коляске, либо в кресле-каталке, и его впечатления не
отличались разнообразием. Он писал упряжки на Променад-дез-Англе, американские военные
суда "Трентхэм" и "Девестешен", которые стояли на причале в заливе. Южная природа пленяла
его, хотя пейзажи у него не получались. "Я совершенно не способен написать пейзаж, даже
простую тень, - признавался он Девиму. - Мои деревья похожи на шпинат, а море - на все что
угодно, кроме моря". А ведь Средиземное море так прекрасно, но его "чертовски трудно передать
именно потому, что оно прекрасно". В самом деле, пейзаж, даже морской пейзаж, это нечто
незыблемое, а Маленькое Сокровище, хотя он и был обречен теперь на неподвижность, оставался
если не телом, то душой, темпераментом все таким же, каким он был раньше, - человеком
действия. Вспоминая счастливые времена, он написал картину "В память о Шантийи", где
изобразил себя, Пренсто и Луи Паскаля едущими в открытом экипаже с бегов.
К концу зимы графиня вернулась с сыном в Боск. И здесь они окончательно убедились в
том, о чем раньше лишь подозревали, - после перелома Маленькое Сокровище почти перестал
расти. На стене коридора последняя его отметина была сделана в сентябре. Новая оказалась лишь
на полсантиметра выше. К несчастью, скрытая работа природы этим не ограничилась. Он достиг
переломного возраста и очень изменился внешне. Черты его лица отяжелели, губы стали
толстыми, выпятились, и голова на его туловище, которое перестало расти, казалась огромной.
Впрочем, врач, очередное медицинское светило, которому показали мальчика, был
настроен оптимистично. Снова возродилась надежда. "Это болезнь роста", - заявил он. Нужно
соблюдать "активный режим", как можно больше времени проводить на юге, и тогда "наш
дорогой мальчик станет статным и крепким". Но не следует обольщаться: "это дело очень долгое,
оно требует большого терпения и разумного упорства". Зато, когда минует переломный возраст,
"организм возьмет свое, быстро нагонит упущенное". Надежда возродилась.
В тот год в окрестностях Боска происходили военные маневры. Маленькое Сокровище,
ободренный утешительными словами врача, ждал выздоровления. Ходить ему стало легче, и он
часто отправлялся посмотреть на солдат. Он сделал несколько этюдов из военной жизни:
артиллерист седлает лошадь, батарея, скачущий фельдъегерь.
На лето мать снова повезла его в Бареж. Воды помогут ему поскорее выздороветь.
Подумать только, прошло уже почти пятнадцать месяцев, с тех пор как с ним случилось
несчастье! Пятнадцать месяцев! Просто невероятно! Но главного все же удалось добиться:
Маленькое Сокровище с каждым днем держался на ногах все увереннее.
Мать с сыном часто выезжали на природу.
Однажды в августе, когда они гуляли неподалеку от военного госпиталя, мальчик
неожиданно поскользнулся и упал в овраг, вернее, в овражек - метр, от силы полтора метра
глубиной. Но этого оказалось достаточно. Как и пятнадцать месяцев назад в Альби, его кости не
выдержали. Снова перелом шейки бедра. На этот раз правого.
Мать бросилась в госпиталь за помощью, а Маленькое Сокровище сидел в овражке.
Он не заплакал, не издал ни единого стона.
Сидя в траве, он только крепко, изо всех сил прижимал руку к бедру.