Мастера: Новеллы о художниках

КНИГА ПРО МАСТЕРОВ

Эта книга о Мастерах, о богатырях духа, о живо­писцах и скульпторах - от Леонардо и Микеланджело до Сурикова, Репина, Шадра и Дейнеки. Книга Иго­ря Викторовича Долгополова про них. Почему же «про», а не «о»? Потому что это именно книга, книга для на­рода, а в народе принято говорить: книга про бойца, книга про то-то и то-то.

Я не искусствовед. Может быть, оценить ее лучше меня смогут другие. И все-таки мне захотелось сказать об этой книге потому, что я был у истоков ее рождения, хотя в те годы сам автор едва ли считал, что это истоки. В начале шестидесятых годов он работал в журнале «Огонек» (работает там и по сей день) главным художником, или, как мы тогда говорили, оформителем. Делал свое дело в высшей степени мастерски. Там, где иному понадобился бы целый день, чтобы разместить в должном порядке и с должным вкусом изобразительный материал на страницах «тонкого» журнала, Игорь Викторович управлялся за час или того меньше. То были не цеховые навыки человека, в полной мере владеющего своим ремеслом. Его проворные пальцы, его глаз нацеливались душой, талантливым сердцем, бесконечно влюбленным в изобразительное искусство.

Вспоминаю, как Игорь рассказывал мне о своих встречах с Грабарем, Дейнекой, Пименовым и другими нашими замечательными мастерами. Бывало, Долгополов ярко описывал новые выставки русской и мировой классики в наших московских галереях и музеях. Эти устные новеллы были проникнуты глубоким ощущением живописи, скульптуры, графики, и я не раз спра­шивал Игоря Викторовича:

- Почему ты не пишешь?

Долгополов улыбался, пожимал плечами и... молчал,

Но вот наступил момент, когда сама судьба заставила его взяться за перо.

Однажды мы готовили к публикации, как припоминаю, цветную вкладку, посвященную творчеству Делакруа.

Были получены из производства цветные пробы... а статьи все не было. Автор заболел. Все сроки прошли.

- Попробуй-ка, Игорь, сам,- неуверенно предложил я.

Увидев нерешительность и в его глазах, я стал настаивать энергичнее. В конце концов не только Долгополову, но и мне деваться было некуда: номер журнала, куда предназначалась помянутая цветная вкладка, должен был вести я как заместитель главного редактора.

- А что... может, и вправду попробовать, а?

Так появилась статья Игоря Долгополова, явившаяся первым камнем в фундаменте здания, которое, кирпич за кирпичом, возводилось без малого два десятка лет. Леонардо, Рембрандт, Гойя, Делакруа, Брюллов, Саврасов, Виктор Васнецов, Серов, Грабарь, Кончаловский, Томский, Дейнека, Кукрыниксы, Ромадин - всех не перечесть. Рядом с их творениями, сопровождая их, Игорь Долгополов как бы создает свое полотно, но только уже о самих творцах. От очерка к очерку перо его становится все уверенней, все явственнее проступает собственный почерк - то, что мы называем индивидуальностью. Без малейшего преувеличения теперь-то уж можно сказать, что в этих работах Игорь Викторович нашел себя, вышел на свою дорогу в литературе.

Наукообразная, даже вполне научная искусствоведческая статья в том виде, как она обычно пишется, не годилась бы для огоньковских вкладок: журнал расходится миллионами экземпляров и рассчитан на мил­лионы, тут от рассказчика надобен иной язык, такой, какой в равной степени был бы и понятен, и интересен читателю, какое бы положение в обществе он ни занимал. И это еще не все. Надо так почувствовать время, атмосферу, когда создавали свои бессмертные картины и скульптуры художники и ваятели,- почувствовать так, как бы ты сам был их современником. Все - из твоих строк - должно явиться так, чтобы читающий и увидел, и почувствовал далекую эпоху (впрочем, близкую - тоже) во всей ее вещной непосредственности, во плоти живой, в страданиях и болях, в печалях и радостях.

И тут повествователь тоже должен быть художником. Художником слова, умеющим из этих самых слов (ничего другого у него под руками нет) создавать, лепить, если угодно, живого человека, одного-единственного из миллиардов человеческих существ, похожего только на самого себя. Лишь в этом случае ни внешне, ни внутренне гениальный Леонардо да Винчи не будет похож на гениального Микеланджело, и наоборот. Они ведь не были бы великими, если были бы похожими. Настоящий художник - всегда крайняя и законченная индивидуальность.

Вот еще о чем не должен был ни на минуту забывать автор настоящей книги. И он не забывал, представляя нам, что называется, в лицах одного величайшего за другим.

Не знаю, как кто, но я жду очерков Игоря Долгополова в «Огоньке», и когда не нахожу их там, то немножечко грущу, мне чего-то очень важного и нужного не хватает в журнале.

В заключение хотелось бы от души поздравить товарища с тем, что многолетний его труд увенчался полным успехом.

Хочется, однако, в конце книги прочесть короткое: «Продолжение следует».

Михаил Алексеев