Джон Констебл

Певец природы

Джон Констебл начинал свой творческий путь в пору, когда пейзаж считался "низким" жанром живописи. Своими работами он заложил новое отношение к пейзажу "предсказав" тем самым будущий импрессионизм.

Уже в юности Констебл имел свой собственный, коренным образом отличавшийся от канонического, взгляд на пейзаж. Сам метод работы художника при этом оставался вполне традиционным. Сначала он, в соответствии с академической традицией, делал предварительный этюд будущей картины и ряд набросков, помогающих уточнить отдельные детали. Зарисовками Констебл, как правило, занимался в летние месяцы, когда можно было работать на пленэре с некоторым комфортом. Зимой мастер работал, по преимуществу, в мастерской, превращая "летние наброски" в "зимние полотна". Он всегда продумывал композицию будущей картины очень тщательно, часто дополняя основной этюд несколькими "полномерными" набросками картины с продуманным распределением основных элементов композиции.

Своеобразие Констебла заключалась не в каких-либо технических новшествах. Оно состояло, главным образом, в отходе от традиционного понимания пейзажа. В те времена перед художником-пейзажистом ставилась обычно одна задача - написать сцену, "приятную для глаз". Кривое дерево, трухлявый пень, грязная лужа, босой пастух - все это считалось элементами, уродующими ландшафт, и подлежало исключению из композиции. Именно поэтому многие пейзажи той эпохи, даже мастерски написанные, кажутся неживыми, полированными. Совершенно по-другому понимал задачу пейзажиста Констебл. Он стремился к тому, чтобы как можно точнее, во всех подробностях, изобразить то или иное конкретное место. "Красивостей", которыми изобиловали работы его современников, он не терпел, полагая, что природа его родной Англии достаточно хороша и без этого. В 1821 году, в письме к своему другу Д. Фишеру, Констебл писал: "Звук воды, падающей на мельничную запруду, ивы, старые сгнившие дамбы, покосившиеся шесты, обвалившаяся кирпичная кладка - как я люблю все это. Я мог бы сделать свои пейзажи более красивыми, но тогда они потеряют свое очарование. Я не могу и не хочу приукрашивать берега реки Стур, ведь здесь прошло мое детство, и именно они, эти берега, сделали меня художником".

"Малая родина" сыграла в творчестве Констебла не просто большую, но решающую роль. Верность ей была осознанным выбором. И за этот выбор Констеблу пришлось много пострадать. Ни заказчики, ни покупатели, ни художники не интересовались этим "простоватым" и далековатым от Лондона краем. Нет, заказчики, конечно, любили сельские сцены. Но совсем не такие, какие предлагал им Констебл. Сцены из повседневной жизни крестьян какой-то Богом забытой деревушки не привлекали их. Изящные деревья, бурные водопады и милые пастушки - вот что хотелось иметь на стене в гостиной. А речушка Стур, запруженная бедными суденышками, мало напоминала собой поэтичный водопад.

Огромное внимание Констебл уделял мимолетным эффектам освещения и атмосферы (и это - то главное, чему научились у него импрессионисты). В своем предисловии к альбому "Английский пейзаж" (1830) художник писал о том, что всегда стремился "запечатлеть влияние на пейзаж света и тени, которые не только создают общую атмосферу картины, но и позволяют точно установить время года и суток, дают возможность запечатлеть мимолетное мгновение". Подобно импрессионистам (то есть, разумеется, наоборот: они - подобно ему), Констебл часто называл свои пейзажи не по месту действия и не по предметам, в них присутствующим, а по времени суток. Так, например, его "Телега для сена" первоначально выставлялась в Королевской Академии под названием "Пейзаж: Полдень".

И, раз уж речь зашла о наследовании импрессионистами Констеблу, необходимо отметить, что он, в отличие от своих наследников, никогда не бывал объективен, запечатлевая "мимолетное мгновение". Атмосферные явления мастер использовал как метафоры состояния собственной души. Особенно очевидным это становится, если посмотреть подряд несколько его пейзажей, написанных после смерти жены. Их неизменный фон - темное, унылое небо. "Солнечный свет стал раздражать меня, - сообщал он в то время одному из своих друзей. - Мог ли я предположить, что когда-нибудь начну писать лишь небо, затянутое тучами?"

Тем не менее, необъективность Констебла не мешала ему тщательно изучать оттенки освещения и атмосферных изменений. В 1820-х годах он создал серию этюдов облачного неба. Эти наброски он сам считал "ученическими", но не будет слишком смелым сказать, что каждый из них - шедевр.

Не все современники Констебла "на ура" приняли его манеру. Один из знакомых мастера, швейцарский живописец Генрих Фюсли (1741-1825), в шутку заметил однажды: "Я очень люблю пейзажи Констебла. Они всегда живописны, хороши по цвету, все блики и тени лежат на своих местах. Но, глядя на них, мне почему-то хочется надеть свой плащ и поскорее взять зонтик". Надо сказать, что не каждый был готов отнестись к мрачным тучам Констебла с такой благодушной иронией, как Фюсли. Однажды епископ солсберийский заказал художнику вид своего собора, и Констебл написал его на фоне своего любимого грозового неба. Увидев картину, епископ нахмурился и сказал, что предпочел бы видеть собор на ином фоне. В конце концов, после долгих переговоров, художник и епископ нашли компромиссное решение. Небо над собором стало светлым, и лишь легкие облака на нем предупреждали о приближении дождя.

Недоумения у зрителей порой вызывала и необычная колористическая техника Констебла. Например, тонкие мазки белил, которыми пейзажист так любил подчеркивать свет, отражающийся от воды или от ствола дерева. Или же капельки красной краски, которые он рассыпал по зеленому фону, стремясь углубить и обогатить колорит картины. В ответ на эксплуатацию столь "неприличных" приемов критики раздражались и насмешничали. Некоторые называли крапинки белил Констебла "снежинками". Другие полагали, что из-за бликов и красных капель картины выглядят незавершенными, что совершенно недопустимо для работ, выставляемых на всеобщее обозрение. Один из критиков говорил, что эти капли напоминают ему "строительные леса, возведенные вокруг уже готового дома". "Несомненно, - продолжал он, - пейзажи мистера Констебла похожи на природу, но еще больше они похожи на покрытый краской холст". По достоинству новации Констебла сумели оценить не на его родине, а во Франции, где его полотна снискали аплодисменты в парижском Салоне и оказали огромное влияние на несколько последующих поколений художников.

Назад

К списку работ