АРХИТЕКТУРА ПЕТЕРБУРГСКОГО КЛАССИЦИЗМА

Подобно Эскориалу, Адмиралтейство в целом образует единый массив. Но там башни по углам прямо "врастают" в стены, здесь же угловые павильоны и главная башня с иглой воспринимаются почти как отдельные здания, а корпуса между ними напоминают стены крепости или монастыря. Два различных понимания композиции слиты воедино.

Впечатление единства удалось создать с помощью последовательно проведенного принципа соподчинения частей. Средняя башня возвышается над боковыми двенадцатиколонными портиками с фронтонами, а те, в свою очередь, господствуют над окаймляющими их шестиколонными портиками. В боковых, более коротких рукавах здания средний двенадцатиколонный портик тоже главенствует над двумя шестиколонными.

Далее с каждой стороны на Неву выходят по два шестиколонных портика. Но тут между ними поставлен куб, прорезанный аркой, и вместе они образуют павильон, похожий на главную башню. Она, в свою очередь, имеет во втором ярусе четверик, окруженный колоннами, и, когда смотришь на Адмиралтейство с угла, угловые портики выглядят как подобие этого четверика. Сходных соотношений тут множество, все они образуют как бы внутренние рифмы и аллитерации, придающие ансамблю особое ритмическое богатство и стройность.

Известно, что Захаров включил в свою постройку высокий шпиль старого Адмиралтейства, построенного в XVIII веке И. Коробовым. Все здание выдержано в классическом стиле, а этот шпиль носит позднеготический или барочный характер.

Среди западноевропейских архитекторов вряд ли кто решился бы на подобный шаг. Старательно воспроизводя портики, ротонды, колоннады, купола, они придавали постройкам вид античных храмов, либо присоединяли к современным зданиям классические мотивы. Но Захаров взял от периптера не фасадную сторону, а самую его суть: колоннада служит "чехлом" четверика. Однако завершил он этот объем не плоской двускатной кровлей, а башней со шпилем.

Да, мощный куб ворот и эта башня выглядят едва ли не противоположностями. И вот в нарушение традиций зодчий окружил четверик у основания шпиля колоннами и накрепко связал элементы. Кубическая форма четверика делает его подобным нижнему кубу, а "прорастающие" статуями колонны связывают эту часть башни со стремительным взлетом шпиля.

Из заимствованных мотивов Захаров создает нечто свое. Здание тесно связано с городом. Тремя сторонами оно выходит на три площади и воздействует на них. Вместе с тем к Адмиралтейству устремляются три улицы, в том числе Невский проспект. Адмиралтейская игла служит как бы путеводной звездой, и не случайно Пушкин обессмертил ее в "Медном всаднике".

В своей лучшей постройке Захаров отходит от рационалистической отвлеченности, которая отличает создания Леду и его последователей. В сопоставлении гладких стен и колоннад Адмиралтейства много тонкости и величавой красоты, что восходит к традициям палладианства, уже забытым в те годы на Западе: русский мастер возродил в этом произведении наследие Возрождения.

Отразился в нем и многовековой опыт русских зодчих - создателей больших крепостных и монастырских ансамблей. Главное в архитектурной композиции памятника - могучий размах двух его крыльев. В нем нет ни чрезмерного усилия, ни напряженности, ни угрозы, здание проникнуто эпическим спокойствием и выражением непоколебимой силы. В этом смысле оно является как бы подобием всей русской земли с ее воспетой Гоголем "беспрерывной ширью". И даже шпиль Адмиралтейства в сопоставлении с его мощной горизонталью выглядит всего лишь как необходимая глазу вертикаль среди родного равнинного пейзажа: "Красуйся, град Петров, и стой неколебимо, как Россия!"

Назад

Продолжение