Сальвадор Дали

Апофеоз Театра-Музея

Дождливым летним вечером
Задолго до того, как у Энди Уорхола прорезались зубы, Сальвадор Дали уже устраивал из своих публичных появлений шумные художественные перформансы. Кульминация любви художника к лицедейству осуществилась в его последнем прижизненном шедевре - театре, который был преображен в абсолютный сюрреалистический предмет, лабиринт, заключающий в себе синтез его размышлений и трудов, в котором зрители могут свободно исследовать далинийскую космогонию.

Никто не станет отрицать, что проект успешно выполнил поставленную задачу. Любое посещение Театра-Музея преподносит сюрпризы один за другим. У зрителей просто нет времени перевести дух. Противоречивые догадки и ощущения чередуются под напором таких незабываемых произведений, как Призрак сексуальной привлекательности (1932), "Портрет Гала с двумя ребрышками ягненка, балансирующими на ее плече" (1933), "Хлебная корзинка" (1945) или "Галатея со сферами" (1952). Посетители незаметно для себя прогуливаются среди воспоминаний, навязчивых идей и фантазий неповторимого художника.

Проект музея был разработан Дали на основе старого Муниципального театра Фигераса. К тому времени от здания, построенного в 1849 году архитектором Жозепом Рока-и-Бросом, оставались одни развалины, шаткий обгорелый скелет. Гражданская война 36 года положила конец его былой славе, в феврале 39-го года он был подожжен солдатами национальной гвардии. После этого он никого уже больше не интересовал.

Возрождение театра началось через двадцать лет после пожара. Все вышло случайно: как-то летним вечером, после легкого дождя, Дали обратил внимание на щербатую кирпичную кладку театра. В сопровождении художника Жоакима Века де Кареды он осмотрел руины. Конструкция постройки его поразила. Он взял себе несколько кусочков опавшей со стен штукатурки и предложил использовать это место для музыкальных спектаклей. Его предложений не встретило отклика, и никто не подозревал, что здание полностью завладело мыслями художника. Поворотный момент наступил в мае 1961 года, когда Дали рассказал Рамону Гуардьоле, мэру Фигераса, и Мелито Казальсу, своему доверенному фотографу, о намерении построить здесь необычный музей.

Выбор места художник объяснял сентиментальными причинами: во-первых, здание находилось прямо напротив церкви Святого Петра, в которой он был крещен и с которой связывал свои эротические мечтания в подростковом возрасте. Во-вторых, в декабре 1918 года в стенах театра он впервые выставил свои работы на коллективной выставке вместе с Жозепом Бонатеррой Грасом и Жозепом Монтурьолем Пучем. То есть, все сходилось.

Придя в восторг от складывающейся картины, Дали начал придумывать, как переделать этот разваливающийся остов в место, достойное посещения. Несмотря на рвение гениального художника, ему пришлось ждать целое десятилетие, пока его мечта не начала воплощаться в жизнь. Причиной подобной задержки была нескончаемая тяжба между Мэрией Фигераса и Главным управлением изящных искусств, не желавшим финансировать проект. Недоверие Мадрида было вызвано концепцией музея, которую отстаивал создатель: Дали не собирался выставлять ни одной оригинальной картины, только репродукции. "Музей никого не разочарует,- настаивал художник. - У фотографий есть одно преимущество: они лучше оригинальных работ. Люди еще успеют разочароваться, когда увидят оригиналы." В конце концов Дали пришлось уступить, и он согласился передать музею оригиналы картин. 13 октября 1970 после того как конфликт был улажен, начались работы по реконструкции здания театра.

Художник сдержал слово и через месяц послал часть панно для Салона Отдыха. В этой работе, получившей название "Дворец ветров", Дали в последний раз воспел землю, где он родился. Главное место в композиции занимают гигантские фигуры Гала и Дали, танцующие сардану над пространством Ампурдана. Их тела, изображенные в перспективе, состоят из множества ящиков, извергающих потоки золотых монет. Дали объяснял картину очень просто: "Мы с Галой проливаемся золотым дождем над зрителями. На Ампурданскую равнину сыплется золото, которое я скопил за всю мою жизнь". Предсказание в полной мере сбылось: год за годом музей посещают тысячи людей.

Стоит заметить, что Салон Отдыха также служил аллегорией частных покоев Дали. Из этих соображений в комнате с правой стороны была оборудована спальня с кроватью в форме раковины, некогда принадлежавшей, по слухам, Кастильони, одной из фавориток Наполеона III. В комнате слева воссоздали мастерскую художника, где картины его и чужого авторства прославляют владычество вечной женственности. С помощью этого приема Дали превращался в своего рода сюрреального хозяина пансиона, приглашающего нас отведать параноидальных чудес своего дома и страны.

Против империи прямого угла

Силуэт Театра-Музея стал символом международного поп-арта. Его геодезический купол не спутать ни с чем. Кто знает, не вернулся ли Дали при его проектировании к своему старому замыслу сюрреалистического парка атракционов, который он хотел создать для Шарля и Марии-Лауры Ноайе в 1931 году. В этом парке

Предполагалось установить полый шар, который бы навевал ощущение внутриутробного пространства.

Строительство крыши над сценой Театра-Музея было поручено Эмилио Пересу Пиньейро. Для этого архитектор использовал конструкцию из стекла и стали, вдохновившись работами американского дизайнера Ричарда Фуллера. Дали считал купол элементом монархической архитектуры и всегда при случае сравнивал его с Афинским Парфеноном, "символом республики в извечной паутине и ласточкином помете". Дали также прибегал к куполу в своих выпадах против зданий Корбюзье, предвещая конец засилью прямого угла и наступление царства совершенной сферы.

Работы по возведению купола начались в январе 1973 года, и кадры стройки облетели весь мир. Тем не менее, эти поразительные снимки не были единственными фотографиями работ по созданию музея. Переделка партера, включавшая установку "Дождливого Кадиллака", установку помпезной скульптуры Эрнста Фукса, которой отводилось место на капоте автомобиля, и водружение желтой лодки Галы на высоченную колонну из шин вызвали массу обсуждений и пересудов самого различного толка.

В простенках между центральными окнами внутреннего двора Дали вместе с художником Антони Пичотом, членом этого неординарного кадакесского рода, придумали четырех гротескных монстров в духе курьезных созданий из садов итальянского поместья Бомарцо. Эти скульптуры являются прекрасным примером философии каталонцев: "Все пускать в дело". И действительно, на их изготовление пошли камни из Кадакеса, горгульи из церкви Святого Петра, старые ящики из шкафов мэрии, фонтан из муниципального парка, обломки веток с деревьев Рамблы, раковины улиток и голова морского чудища, найденного на берегу мыса Креус.

Еще одну крупную инсталляцию Дали мы найдем в зале Мэй Уэст. Между 1934 и 1935 годом художник превратил лицо американской актрисы с отретушированной фотографии в жилую комнату.

В своем замысле автор пошел дальше обычного: он соорудил комнату-лицо в трех измерениях. Потрясающая комбинация из гигантских париков, пуантилистских картин, ноздрей с горящими дровами и дивана-губ воссоздает подлинник с потрясающей оригинальностью.

Дали не ограничился только фасадом и интерьером здания. Волшебным прикосновением он преобразил и окружающее пространство, предложив своего рода аперитив из скульптуры под открытым небом, предваряющий дегустацию музейной экспозиции. Перед входными дверьми Театра-Музея размещаются скульптурные группы, посвященные каталонскому философу Франсеску Пужольсу, который, подобно Дали, умел сочетать абстрактную метафизику с язвительным юмором. Философ, телом которому служит ствол оливкового дерева, держит позолоченный атом водорода. Почему? Кто знает! Может, потому, что концепции, трактуемые философией, зачастую неосязаемы и неуловимы, как воздух.

Пужольс не единственный, кому на площади поставлен памятник. Там же возвышаются колонны из колес трактора с гипсовой скульптурой Эрнеста Мейсонье (две его картины можно увидеть в музее), величественный обелиск из телевизоров Вольфа Фостеля, витрина с лицом гиганта в обрамлении яичной скорлупы, каменный фонтан с еще одним атомом водорода и памятник Ньютону на ступенях лестницы, спускающейся к улице Жонкера.

Были у Дали и другие грандиозные идеи по оформлению площади. Эти замыслы предусматривали покупку особняка Ромагера, в котором сейчас располагаются кафетерии и который Дали хотел присоединить к музею с помощью подвесного моста. К сожалению, финансовые ограничения воспрепятствовали осуществлению этих проектов.

Назад

К списку картин

Продолжение