Сальвадор Дали

Здание, которое живет и меняется
Официальное открытие Театра-Музея состоялось 28 сентября 1974 года. Кульминацией события стало массовое шествие, в котором приняли участие музыкальные оркестры, карлики, головастые куклы, палившие в воздух "трабукайрес" (мушкетеры), старые автомобили, сбитые с толку хиппи и даже слониха по кличке "Ясмин".

Доделать музей к этому сроку оказалось нелегкой задачей. Помощникам Дали пришлось бежать наперегонки со временем. Всю работу требовалось закончить в трехмесячный срок. По мере приближения намеченной даты становилось ясно, что предоставленных художником картин явно недостаточно, и это существенно тормозило монтаж нескольких залов. Очередную партию работ Дали прислал всего за десять дней до открытия, и еще несколько картин были предоставлены во временное пользование его секретарем капитаном Питером Муром. Последние полотна развешивались головокружительном темпе.

Этот факт говорит о многом. Становится ясно, что для художника музейное пространство не было чем-то мертвым, мумифицированным и неизменным. Музей означал процесс работы, допускавший импровизацию и добавление тех или иных предметов в зависимости от обстоятельств.

Явным доказательством тому стало присоединение к Театру-Музею соседнего Дома Горгот, свершившееся 12 октября 1983 года. В ансамбль входила башня (сейчас известная как Башня Галатея), часть средневековых стен города. Дали давно уже проявлял интерес к этому зданию. Он посетил его во время реконструкции театра и предлагал владельцу одной гостиницы Фигераса открыть здесь ресторан, в котором подавались бы только любимые блюда художника.

После покупки дома его фасад практически азу был подвержен "дализации". В течение стены здания постепенно покрылись буханками крестьянского хлеба ("па де кростонс"), в то время интерьер переделывался под жилище нового хозяина. Ритмическим повторением хлебов дом должен был вызывать эффект, аналогичный особняк с раковинами Каса де лас Кончас в Саламанке или итальянскому Палаццо деи Диаманти. Этот прием, уже опробованный Дали в середине пятидесятых годов на доме

в Кадакесе, говорил о преклонении художника перед хлебом. Если кто-то упрекал его за то, что он фотографировался с буханкой на голове, Дали отвечал: "Все мои действия отвечают идеям, возникшим у меня еще в детском возрасте. Например, хлеб, который я часто кладу себе на голову, это шляпа, в которой я как-то пришел домой, когда мне было шесть лет. Я взял буханку каталонского треугольного хлеба, вынул из нее мякиш и надел ее себе на голову". Из далеких детских воспоминаний буханки хлеба перенеслись на фасад нового дома.

Для завершения оформления экстерьера художник отобрал несколько гигантских яиц, похожих на те, что украшают дом Порт-Льигате. Выбор был вполне закономерным: Дали использовал яйца во многих своих картинах, перформансах, акциях и скульптурах. Помимо того, что яйца символизируют пищу, ампурданские яйца, особенно желтые, славятся своим качеством и ценятся на рынках гораздо дороже, чем другие.

Позднее Башня Галатея стала последней Резиденцией художника. В результате небольшой переделки в доме был прорублена дверь в Театр-Узей, последний предмет любви художника. Любовь этому огромному памятнику заставила Дали на пороге смерти сделать его своим последним станищем. Согласно распоряжению художника, был погребен здесь со всеми почестями 25 января 1989 года. Предсмертное желание гения слиться с этим скроенным по собственной мерке музеем было полностью в его характере.

После смерти художника Фонд "Гала-Сальвадор Дали" приобрел здание, примыкающее к Башне Галатея. Постройка была переоборудована в музейный зал, в котором с 2001 года хранится великолепная ювелирная коллекция, придуманная Дали для Оуэна Читхэма. Произведения из жемчуга, рубинов, сапфиров, золота и брильянтов достойно венчают донкихотскую затею, мысль о которой в один летний вечер посетила Дали, пока он созерцал, как отражение колокольни Святого Петра постепенно исчезало в высыхающих лужах.

Воспитанник Монтурьоля
Охарактеризовать Дали можно с помощью многих определений, но есть среди них одно, которое подходит ему как нельзя лучше: уроженец Фигераса. Посторонним это может показаться странным, но правда здесь есть. Так же как Ливерпуль ассоциируется с "Битлз", а Мемфис - с Элвисом Пресли, так и Фигерас неразрывно связан с Дали. Родной город сформировал детский и юношеский микрокосм художника, подарил ему пейзаж, друзей и жизненный опыт, которые не раз будут пропущены им через творческие фильтры. Первым городом художника был не Мадрид, не Париж, не Нью-Йорк и не Барселона. Поэтому не удивительно, что в последние годы своей жизни он вернулся в свой частный рай с намерением оживить как можно больше воспоминаний и выразить их на своем языке в Театре-Музее Сальвадора Дали.

В противовес бытующему мнению, детство художника вовсе не было несчастным. Он был сыном одного из самых богатых людей города, получил хорошее воспитание, ему всегда все дозволялось, прощалось и сходило с рук, пока не произошел окончательный разрыв с семьей. Художник родился 11 мая 1904 года в бельэтаже дома номер 20 (сегодня это дом номер 6) по улице Монтурьоль, и ему было дано имя Сальвадор Фелип Жазинт Дали Домен к. Отцом его был Сальвадор Дали Кузи из Кадакеса, нотариус и республиканец, человек экспансивный и неукротимый, а матерью - Фелипа Доменек Феррес, уроженка Барселоны, образованная женщина, от которой, видимо, мальчик унаследовал художественную чуткость.

Первый ребенок, Сальвадор Гал Ансельм, родившийся в 1901 году, прожил всего двадцать два месяца. Художник включил ушедшего брата в свою мифологическую биографию, о чем упоминается в книге "Тайная жизнь Сальвадора Дали". В своей вымышленной автобиографии автор продлил брату жизнь до семилетнего возраста, наделив его гениальной развитостью и уличив через него родителей в "подсознательной вине" за то, что они окрестили его тем же именем. Дали всегда умел виртуозно манипулировать деталями.

В реальной жизни у художника была еще младшая сестра, Ана Мария, рожденная в 1908 году. Как и остальные члены семьи, она служила художнику натурщицей в его ранних работах. Еще в галерею персонажей входила старая няня, Льюсия Жисперт, которая постоянно жаловалась на молодого человека за то, что он добавлял ей морщин на каждом портрете. В 1910 году в этот же дом переехала бабушка по материнской линии Мария Ана Феррес с дочерью Катериной, "тетушкой" Дали, они поселились этажом выше. После скоропостижной смерти матери художника в 1921 году отец женился на Катерине.

Семья Дали жила на улице Монтурьоль, берущей начало на маленькой площади внизу Рамблы и некогда бывшей одной из элегантнейших артерий Фигераса. Галерея квартиры выходила на заросший пышными каштанами сад особняка маркизы Де Ла Торре. Нотариус поместил свою контору здесь же на первом этаже семейного дома, откуда было недалеко до клуба "Спорт" где каждый вечер в кругу друзей он вел горячие политические споры.

В 70-е годы художник окрестил улицу Монтурьоль "улицей гениев" ведь помимо одноименного изобретателя и его самого здесь также родились литератор Карлес Фажес де Климент, музыкант Альберт Кото и скульптор Артур Новоа. Эта улица свела вместе и других людей, которым был не чужд артистический дар ("даймон"), например, преподавателя рисования Хуана Нуньеса или историка Александре Деулофеу. Последний был знаком с художником с детства: "Нотариальная контора Дали находилась напротив аптеки моего отца. В детстве мы играли вместе. Однажды Дали мне сказал, что поклоняется Богу Будде, которому он соорудил алтарь. "Идем, я тебе покажу - сказал он. Мы пошли к нему. Они с сестрой провели меня в комнату, где на столе стояла фигурка Будды. Мы совершили какие-то ритуалы и пошли играть дальше".

В 1912 году семейство Дали переехало на верхний этаж здания номер 24 (ныне №10), построенного архитектором Жозепом Аземаром на той же улице Монтурьоль. Квартира выходила на площадь Пласа де ла Пальмера, на которой весной обычно устраивали ярмарки Святого Креста. По четвергам на площади разбивался овощной рынок: у подножья стройной пальмы ставились прилавки с кочанами цветной капусты из Вилабертрана, репой из Капманя и другими изысками местных огородов.

Как и прежде, контора нотариуса находилась на первом этаже здания. В 1925 году в немногочисленно^ кругу ампурданской интеллигенции поэт Федерико Гарсия Лорка прочел здесь свою еще неизданную пьесу "Мариана Пинеда". Как знать, не повинуясь ли тайному закону равновесия сил, пока отец занимал нижний этаж, Дали завладел верхним пространством,! перевезя свой рай на крышу здания. Одно из двух имевшихся в доме прачечных помещений он переоборудовал в мастерскую. На страницах "Тайной жизни" упоминается, что иногда Дали рисовал, сидя в стиральной лохани по пояс в воде.

Помимо прачечной, крыша была примечательна открывавшимся с нее пейзажем. Художник писал: "вид города, простиравшегося у меня под ногами, только подстегивал мою безмерную фантазию. Казалось, что распахивающаяся до самого залива Розеса панорама повинуется одному моему взгляду". Напротив, на противоположной стороне площади, находилось здание гаражей "Солер", а левее - колокольня францисканской школы для девочек (отсюда происходит один из двойных образов Дали - образ колокола-девочки, прыгающей через скакалку). За чертой города отчасти виднелся залив Розес, дома Палау-Савердера и горы Сант-Пере-де-Родес.

Этот пейзаж, идиллический и безмятежный, был мастерски запечатлен художником в картине "Девушка из Фигераса" (1926), в которой здание гаражей можно опознать по рекламе "Форд" белыми буквами на голубом фоне. В семидесятых годах Дали заметил, что эта вывеска предвозвестила поп-арт, "ведь она так выделялась из общей классической композиции, что вызвала в городе невероятный скандал". Если это правда, то можно говорить о первом эстетическим ударе, нанесенном художником буржуазному сознанию сограждан.

Назад

К списку картин

Продолжение